– Главное, чтобы другим было понятно, что ты меня любишь? – кажется, я нащупываю верный ответ. – Ты знаешь, дорогой, шуба – это пошло, вчерашний день. А манто – изысканно и элегантно. Но про бриллианты не забудь, пожалуйста. Да покрупнее, будь добр. А то никто не поймёт тебя, если ты своё самое главное сокровище упакуешь хуже, чем оно того достойно.
– Настоящему бриллианту не нужна конкуренция. А то не ровен час затмят истинную красоту и огранку.
– Ты не прав, дорогой: оттенят и подчеркнут достоинства. Тут главное правильно подать.
Он снова на секунду останавливается.
– Браво. Урок адаптации пройден. Думаю, тебе не составит труда и дальше говорить мне «ты» и называть по имени.
– Нет, конечно, Эдгар, это несложно, – побольше покладистости в голосе.
– И вот такой тон больше подходит. Сарказм отключаем. Язвительность тоже. Милая, чистая, доверчивая лань.
– Не пойдёт, – возражаю спокойно и доброжелательно.
Он вопросов не задаёт, смотрит лишь колюче и вопросительно. Придётся пояснить, чтобы понял.
– Лань весит около шестидесяти килограмм. А я – слегка за пятьдесят. Десять килограмм набирать ради того, чтобы походить на лань, я не собираюсь.
Пауза. Тишина. И тут он рассмеялся. Совершенно потрясающий смех, что словно маску с него сорвал. Расколол на части броню сухаря и диктатора.
Он смеялся, запрокинув голову. У глаз его – лучики морщинок. И выглядит – будто лет на десять моложе. И, кажется, я не могу оторвать от него глаз – настолько он завораживающе прекрасен в этот миг. Он так меня и поймал – с потрясённым лицом, со взглядом, что прикован к нему намертво, с пальцами, что судорожно зажали ткань платья.
Эдгар
А она забавная. Вместе со смехом ушли куда-то и усталость, и тяжёлый перелёт. Может, это и к лучшему, что она не бессловесная овца. Если будет просто красивой куклой рядом – хорошо. А если будет живой куклой – лучше. Меньше вопросов, косых взглядов, шёпота за спиной. Хотя разговоров хватит выше крыши. Но её непосредственность может сыграть на руку.
Бриллиант в манто. Хм. Интересно посмотреть, как она будет выглядеть преображённая. Ей пойдёт белый цвет под тёмные волосы. А ещё – пронзительно синий. Под глаза. Надо заняться и этим тоже.
– Это твоя квартира, – вручаю я ей ключи.
Консьерж вышколен, глупых вопросов не задаёт, но внимательные взгляды кидать ему никто не запрещает. И, вижу, девочка немного расстроена или задета, хоть и пытается сделать вид, что ей всё равно. Надо сказать старому козлу, чтобы глаза прятал и поменьше жильцов презрительно мерил.