– Нет Франческо Макони?
Служащая сочла необходимым вообще снять очки. Осторожно положив их на стол, она посмотрела на меня с той особой доброй улыбкой, какую можно видеть на лице медсестры за долю секунды до того, как в тебя вонзится игла шприца.
– Нет.
– Но мне известно, что раньше он здесь работал… – Я не до говорила, потому что сидевшая на соседнем месте операционистка наклонилась к моей собеседнице и что-то шепнула по-итальянски. Та раздраженно отмахнулась, но через пару секунд задумалась.
– Извините, – ровно начала она, немного подавшись вперед, чтобы привлечь мое внимание. – Вы имели в виду президенте Макони?
Я едва усидела на месте от волнения.
– А двадцать лет назад он здесь работал?
– Президенте Макони был здесь всегда! – ответила служащая, явно шокированная таким вопросом.
– Нельзя ли мне с ним переговорить? – вежливо улыбнулась я, хотя мадам этого и не заслуживала. – Он старый друг моей матери, Дианы Толомеи. Я Джульетта Толомеи.
Обе женщины уставились на меня, словно я была призраком, сгустившимся из воздуха прямо у них на глазах. Не сказав ни слова, служащая, чуть не отправившая меня восвояси, кое-как нацепила очки, натыкала какой-то номер и быстро проговорила что-то подчиненно-робким голосом по-итальянски. Когда краткий разговор закончился, она благоговейно положила трубку и повернулась ко мне со слабым подобием улыбки на лице:
– Он примет вас сразу после ленча, в три часа.
В первый раз после приезда в Сиену я поела – в оживленной пиццерии «Каваллино бьянко». Притворившись, что читаю купленный по пути итальянский разговорник, я украдкой поглядывала на улыбки и бурную жестикуляцию жительниц Сиены, постепенно убеждаясь – одолженного костюма и десятка заученных фраз недостаточно, чтобы быть здесь на должном уровне. Итальянки обладали тем, чего у меня никогда не было, какой-то черточкой, которую я затрудняюсь точно охарактеризовать, но которая является основой мимолетного состояния души – счастья.
Побродив по улице и чувствуя себя еще более неуклюжей и неуместной, чем обычно, я заказала чашку эспрессо в баре на пьяцца Постьерла и неожиданно для себя спросила грудастую баристу, нет ли поблизости дешевого магазина одежды – в чемодане Евы-Марии (возможно, к счастью) не оказалось никакого белья. Моментально забыв об очереди, бариста смерила меня взглядом и уточнила: