– Спасибо, Капитан, – сказала Наташа, когда Хафиз вынимал ее из лодки.
Я собиралась последовать за ней, но Трой поймал меня за стропу спасательного жилета.
– Ой, прости. – Я начала нашаривать пряжку. Хафиз уже помог детям снять жилеты.
– Постой. – Трой протянул ко мне руки и стянул жилет, проведя по моим предплечьям.
Я сказала себе, что покрылась мурашками из-за озерной прохлады.
– Тебе удалось, – сказала я, когда Хафиз подал мне руку.
– Очередь на границе сегодня была не очень большой, – ответил он.
Я ощутила укол вины. Он казался усталым и вымотанным, лицо потемнело от ветра, солнца и пыльных сухих дорог. Щетина, с которой он уезжал, отросла в полноценную бороду, от одежды пахло бензином и дешевым кофе. Он не обладал гладким блеском Троя, его привлекательность основывалась на ощущении одиночества, которое окружало его, на том, что тебе хотелось проникнуть в темно-карие глубины его глаз.
– Трой! – К пирсу подошли Боб с Элизабет. – Как думаешь, ты сможешь прокатить парочку стариков?
– Залезайте, – ответил Трой.
– Шейда, накорми Хафиза как следует, – сказала Элизабет. – Он примчался сюда за тобой. – Она помолчала, переводя взгляд с Троя на Хафиза. – А вы знакомы?
Пока она представляла их друг другу, я затаила дыхание.
Трой, это Хафиз, муж Шейды. Ее якорь, ее скала, ее надежная гавань.
Хафиз, это Трой, течение, которое унесло ее в открытое море так далеко, что она позабыла дорогу домой.
Они пожали руки – надежный, земной человек и непредсказуемая, беспокойная небесная молния. Я ощущала себя деревом, разложенным на элементы, – корни глубоко в земле, листья шелестят в небесах.
– Приятно познакомиться, – сказал Хафиз.
– Взаимно, – ответил Трой.
– О, Шейда, чуть не забыл, – сказал Боб, садясь в лодку. – Я сказал Трою, что ты займешься им, когда я уеду. Покажешь ему несколько вариантов?
Меня охватил темный ужас, но я кивнула.
– Спасибо. – Лодка отчалила, и он помахал мне.
– Папа, а это что? – Теребили Хафиза Наташа и Заин.
– Кое-что для мамы. – Хафиз протянул мне белую коробку.
– Открывай! – сказал Заин.
Порывшись в кусочках упаковочной пены, я вытащила пакетик, обернутый в пупырчатую пленку. Внутри лежала композиция из четырех фигурок, объединенных общей основой. Матовый костяной фарфор изображал силуэты отца, матери, дочери и сына.
– Как красиво, – сказала Наташа, любуясь деталями фигурок.