Пришлось пожать плечами. Нет, Охотник
всегда был сама разумность. И я, собственно, уже пожалел о своем
вопросе. Только все не понимал, к чему он ведет. Хмур (а
периодически, видя лицо Вратаря перед собой, я пользовался этим
прозвищем) только указал на проходящего вдалеке Послушника. Самого
обычного.
Но обычного лишь на первый взгляд.
Рассмотрев его инструкторским зрением, я чуть не хлопнул себя по
бедру.
— Это он, — я вмиг утратил свое
спокойствие, которым еще не так давно хвастался.
— Он, — ровным голосом ответил
Охотник. — Переродился, как и ты. Намного раньше. Только кое-кто
уже стал Инструктором, а он так и ходит в Послушниках. Но не
переживай, теперь, если не погибнет, скоро пройдет
инициацию.
— Надо ему рассказать. И Рис сообщить,
что он жив.
— Я тебе о чем только что говорил? —
тяжело вздохнул Охотник.
— Понял, понял. Молчу, не отсвечиваю.
Хорошо, а когда он станет Вратарем, то тогда-то уже
можно?
— Сам решай, ты же теперь Инструктор.
Мудрый Вратарь, ведущий за собой остальных. Один из Светочей
Ядра.
Мне показалось, или сейчас меня
подкололи? Кто его знает? Говорил вполне серьезно. Это Хмур был
простым и понятным Вратарем. А вот чего ждать от Брата-Охотника?
Непонятно.
— Пойду. Это ты можешь позволить себе
ничего не делать, а другим приходится заниматься важными
вещами.
— Действительно важные вещи — это не
вещи, — выдал я мудрость еврейского народа, которую откопал в своей
матрице. — И вообще: я виноват, что мне новый Агонетет поручений не
выдал? Не доверяет, наверное. Охотник, я хотел спросить... Если
что, ты со мной?
Вратарь поглядел на меня внимательно,
хмуро, думая о чем-то своем. Мне казалось, что он многое мог
сказать. И о многом промолчать. Но ответ его был
коротким:
— Если что, Сергей, то я за
Ядро.
Будто я не за Ядро. Правда, Охотнику
ничего говорить не стал. Собственно, хотя бы потому, что у меня
действительно не было никакого плана действий. Хорошо, почти
никакого. Так, общие наброски.
Ушел Хмур вовремя, как бы грубо это ни
звучало. Потому что не прошло и нескольких минут, как одного
Вратаря сменил другой. Тот самый, которого я и ждал.
— Седьмой, Брат сказал, что ты искал
меня.
Зараза. Вот почему Балор для него
«Брат», а я «Седьмой»? С другой стороны, если ты имеешь какой-то
недостаток, то стоит превратить его в достоинство. Я тот самый
Вратарь, который имеет имя. Ну, или прозвище. Разницы никакой.
Седьмой — так Седьмой.