А люди Рёнкюста встретили нас и вовсе хорошо. Я опасался, что дротнинг Леглъёф сердится на меня за то, что против ее воли отправился в храм Дода. А тут еще Орм… Резкая в чувствах, искренняя дротнинг могла просто прогнать меня прочь вместе с командором. Пока ехали, была даже мелкая трусливая мыслишка: хорошо бы шкипера Леглъёф сейчас вовсе не оказалось в хейме. Ведь может же она уйти на «Белухе» на промысел или по торговым делам.
Но недостойной надежде не суждено было сбыться. Астрид, уперев руки в бока, стояла впереди своих людей, высыпавших из длинных домов поглядеть на приезжих, и смотрела так… Кто сказал, что у капитана стражи Оле Свана свирепый взгляд?
Спешились. Астрид, огромная, загорелая, с белыми косматыми волосами, выбивающимися из-под темного платка, решительно шагнула к незваным гостям и вдруг, тепло улыбнувшись, обняла Герду. С учетом того, что росточком моя радость едва доходит великанше до массивной груди, выглядел этот жест истинно по-матерински.
Но когда шкипер повернулась ко мне, добродушие ее растаяло, как снег под солнцем.
– Ну что, попался? Говорила тебе, неслуху, не водись с храмовниками! Что теперь случилось? Отвечай здесь, пусть люди слышат! Да в глаза мне смотри!
Пришлось рассказать почти все. И о том, чем закончилась история с «Соперником», отреченной книгой, и про тарг, и чего ради я явился в Рёнкюст. Только о Драконах, ушедших в теплую долину в Фунсовых Рогах, я промолчал.
Люди слушали молча. Астрид Леглъёф, давняя подруга моей сестры. Ватажники с «Белухи», с которыми я делил последние запасы воды в ловушке слимбов, морской нечисти. Жители хейма, некоторые из которых видели меня первый раз в жизни. Герда взяла меня за руку, но не вмешивалась. Орм торчал как истукан.
Но еще более сдержанными были жители Рёнкюста. Смотрели они не на нас, а на свою дротнинг. А Астрид пристально, словно снова стояла она у кормила карбаса, вглядывалась в простор океана, верно, хотела разглядеть неразличимый днем огонь маяка далекого Птичьего острова.
Наконец Гисли, кок с «Белухи», первый в хейме балагур и сказочник, не выдержал:
– А я говорил! – мореход в волнении сорвал с головы вязаный колпак. – Слепая Хозяйка волнуется! Ей, матушке, – почтительно поклонился в сторону океана, – все ведомо!
Астрид наконец обратила взгляд на гостей своего хейма.