Семён засмеялся. Наблюдения подтверждали его мысли. Если большой метеорит куда-то шлёпнется, он, конечно, много чего наломает. Но – один раз. Второго раза не будет. Снаряд, даже космический, в одну воронку вряд ли снова попадёт. Военные в том уверены, А вот недра Земли способны послать по одному каналу вверх сколько угодно дробящих импульсов.
Существуют способы точно установить, откуда пришёл удар. Спросите криминалистов, те всегда определят, пришла ли пуля убийцы сверху, сбоку, снизу. Геологу в подобном деле поможет тектонофизика. Любой удар о препятствие плодит весьма говорящие трещины. Во-первых, «сколы», протяженные, ровные, закрытые. Их немного. Во-вторых, «отрывы», мелкие, многочисленные, с пустотами. Их сочетание выдаст правду об источнике встряски. Предстоял большой долгий труд. Семён к нему готов. Другого не ожидал.
Да, трудновато, ребятки, на Земле понять своё предназначение. Всё мешает. «Ту жизнь, что дал тебе Создатель, давно забрал работодатель». Делать то, что считаешь нужным, почти невозможно. Однако, если на такое пойти, душа… расцветёт. Академик Яков Борисович Зельдович – один из творцов советского термояда. Он делал оружие (так надо было), душой же стремился… к звездам. Получил «за бомбу» три золотых звезды Героя Социалистического труда. Получил премии: четыре Ленинских, одну Сталинскую. Но, лишь появилась возможность, в сорок девять лет сбежал от денежного и престижного «атома» в любимую астрофизику со словами: «Я всю жизнь делал, что надо, дайте же мне делать, что хочу!». Его не смогли удержать. Последние двадцать четыре года Зельдович служил только своей любви, звёздам небесным. Портрет этого Человека был у Семёна в «лягушечке». Каждому неплохо сделать собственную калибровочку жизненных ценностей. И желательно, пораньше. По такому как Зельдович, вполне можно. А как иначе? Семён тоже любил звёзды (ну, и Луну, конечно).
Да, непоседливым был его кумир! Высшее образование терпения не хватило осилить, пошел лаборантом в Институт механической обработки полезных ископаемых. Дофонтанировал идеями до того, что огорчил самого директора академика Иоффе. Тот его спихнул в Институт химической физики.
«Меня обменяли на вакуумный насос!» – радовался неугомонный лаборант. А когда Иоффе через годы вернул в свою группу, спросил: