– Здравствуйте. Что случилось? – настороженно спросил папа.
– Да я хочу карабин купить. У меня восемь тысяч есть.
– Его рыночная стоимость раза в три выше. Да и я не говорил, что хочу его продать.
– Ладно, раз за деньги не хочешь, так отдашь. До встречи.
Тут бы моему отцу взять бы да хотя бы намекнуть бессовестному субъекту о том, что он ведет себя совсем не по закону. Ну, явно же что-то нехорошее замышляется, любой бы догадался! Но папа этого не сделал. Надеялся, что тот сам одумается, прекратит свои нападки, что откуда-то из недр порочной душонки допищится до разума дышащая одной ноздрей совесть. Или, по распространенной старинной традиции, папа решил, что будет еще хуже, если спорить с тем, кто сильнее. Но тут стало хуже как раз от либеральной вежливости.
Заметили ли вы особенности набора слов, которыми участковый общался с моим отцом, пожилым человеком, в конце концов «своим», пенсионером общей системы? Нагло, напористо, будто за окном средневековье и он пришел забрать дань, от уплаты которой простолюдин уклоняется. Не было стеснения в манерах участкового, и опаски никакой тоже не проявлялось. Говорил он уверенно, четко давая понять: он знает, что ему нужно, и знает, как это получить. Логично предположить, что товарищ капитан за время своей службы поставил на поток выманивание у запуганных граждан понравившихся ему ценностей.
На следующий день в калитку снова постучали. Участковый был не один. Вместе с ним были сотрудники уголовного розыска и еще из какого-то подразделения.
– Мы пришли проверить условия хранения вашего оружия.
– Хорошо, проходите.
В общем количестве на эту псевдопроверку прибыли пятеро офицеров российской полиции. Пятеро! В будний день, в служебное время, отвлеклись от своих серьезных задач, которые государство доверило решать именно им, поскольку они успешно прошли реформенную аттестацию и им было разрешено переодеться в полицейских. В условиях официально зарегистрированного роста преступности они отложили все, чем занимались, чтобы тщательно проверить, как «свой» пенсионер хранит оружие.
Есть вполне обоснованное экспертное мнение о том, что жертва, оставившая свое имущество без присмотра, либо как-то иначе искусившая преступника посягнуть на что-то принадлежащее ей, виновна не меньше самого преступника в том, что злодеяние произошло. Ох, папа! Ты же ведь прекрасно знал, что без предписания эти люди не имеют права что-либо у тебя проверять. Зачем ты их впустил и дал им возможность творить злодеяние? Снова вежливость и наш генетический страх поспорить за свои права?