- О нет, Виталий
Родионович. - Замахал здоровой рукой Мстиславской. - У
меня было время подумать, да и я уж давно не состою в
«плесковичах», как вы выразились… Дело совсем в другом. Я надеюсь,
что вы не держите на меня зла за ту выходку?
- С чего бы? - Пожал я
плечами, с интересом поглядывая на полусотника. - Ваша
компания еще тогда расплатилась по счету, а Голова к тому же принес
мне свои извинения… Да и вы, как я смотрю, сильно изменились за
этот год.
- О да… - чуть нахмурившись,
протянул Мстиславской и ненароком погладил свою бездействующую
руку. - На фронте у меня было время и все возможности для
этого.
- Ну что ж, Ларс Нискинич, если
мы закрыли эту тему… - начал я.
- Виталий Родионович, одну
минуту. Прошу вас, выслушайте, - заторопился
полусотник. - Я ведь приехал в Хольмград не только в отпуск,
но и по делу, и… мне кажется, вы тот человек, что может мне
помочь.
- Вот как? - удивился я. - Однако. Ну что ж, я
вас слушаю, Ларс Нискинич.
[1] Золотые пояса (Сто золотых
поясов, Господа) - обобщенное прозвище представителей боярских
и торговых родов Хольмграда, в прошлом оказывавших немалое влияние
на жизнь русской столицы и бывших своеобразным городским
парламентом. С течением времени открытая политическая власть
«поясов» была задавлена государями Руси, и Господе пришлось
возвратиться к тому, с чего и начиналась когда‑то их слава, к
торговле. Тем не менее до сих пор принадлежность к «золотым поясам»
является предметом гордости старых боярских родов и семейных
торговых домов, а их представители неизменно участвуют в Большом
совете Ганзейского союза, представляя в нем четверть всех русских
«ганзейцев».
Убеждение князя поначалу не задалось.
Нет, услышав о моем желании совершить морскую прогулку по
Варяжскому морю, Владимир Стоянович не орал на всю канцелярию,
кривя багровеющую физиономию и высказывая все, что он думает об
этом замысле. Князь был спокоен, сдержан и улыбчив, вот только на
улыбающемся лице доброго дядюшки слишком ярко выделялся совсем не
добрый взгляд, словно два орудия главного калибра, чьи жерла
нацелились на меня и, кажется, в любую секунду были готовы дать
убийственный залп. Впрочем, стоило ему меня дослушать и заговорить
самому, как пустота исчезла из его глаз.
- Дражайший Виталий Родионович,
вы же и сами прекрасно понимаете, что желаете невозможного, -
с явной насмешкой в голосе заговорил Телепнев, едва я честно
изложил свою просьбу. Князь окинул меня полным скепсиса взглядом и
кивнул. - Вижу, понимаете. И всё равно явились ко мне в
кабинет… Что ж. Излагайте свою идею. Так и быть, я её выслушаю.