– Ух ты какая! – округлила от неожиданности глаза Надя.
– Ошибаетесь, – продолжила Наташа, – я гораздо хуже. В кассе устроили проходной двор, у кассиров ключи в сейфах торчат и дверцы открыты. Забегай, хватай что хочешь. Они считают, что им навязывают обязанности, которые не важны! И как мне ранее было сказано, что тут нет посторонних людей, считаю это плохо. Я как новый руководитель не желаю даже слышать о каком-то своем человечке, сама лично буду отбирать своих подчиненных. Мне нужны не знатные, а дельные.
Александр Георгиевич с шумом выдохнул и пристально посмотрел на Надю.
– Вот так, – вытерла она набежавшую слезинку, – взрастишь, отучишь, всю душу вложишь и нож в спину. Не ожидала, Наталья Владимировна, что вы меня так подставите.
– Если я бы хотела с вами что-нибудь сделать, Надежда Николаевна, вы бы тут не сидели, а как минимум в бухгалтерии, наматывая сопли на кулак, писали расписку о рассрочке по выплате огромной недостачи.
Незнакомец восхищенно посмотрел на Наташу и, спрятав пол лица, за ладонью тихо посмеивался. А Александр Георгиевич смеялся не тихо. Он откровенно хохотал. Ему явно представилась картина – «Надя и расписка».
– У вас премилый вырез сегодня, Наташа.
Он отсмеялся и встал. Наташа тут же схватилась за блузку. Она потеряла пуговицу, и теперь краешек кружева так и норовил показать себя миру.
– Наслышаны о ваших сегодня приключениях в кассе, Наталья.
Наташа опустила глаза. Ей показалось, что ее щеки все же покрылись румянцем.
– Мне пришлось перелезть через ограждение. Ире стало плохо.
– Вы сегодня привлекли своими очаровательными ножками к нам просто огромное количество новых клиентов.
Наташа поджала губы и насупилась. Ей стало неловко и стыдно. Она вспомнила, как все проделывала с задранной юбкой. Ох, все сегодня не вылизали из отдела внутренней безопасности, она была на первых полосах просмотра. Ужас! Как людям в глаза смотреть? Беспристрастные камеры все записали.
– Скажете, Александр Георгиевич, – неожиданно она подняла голову и улыбнулась, – мне нечего стыдится! Я думала о том, чтобы оказать помощь человеку. А то, что на мои семьдесят пять килограмм оказалось много падких мужчин, так это говорит, что я еще кому-то интересна в свои почти сорок.
– За доброту, – неожиданно нарушил долгое молчание незнакомец, – бог дает полноту. А у злости, только кости.