Плавать по морю необходимо - страница 7
Из Одессы отправились добирать Ростовских курсантов в Новороссийск и грузинских в Батуми. Из Батуми вернулись в Ильичевск, грузиться «воском, пенькой и дегтем» на Италию. Нам очень хотелось посмотреть, кака-така Италия. Но в то лето 1972 года, в Батуми проскакивала холера, тщательно срываемая местными властями, а в Одессе еще была очень свежа память эпидемии предыдущего семидесятого года.
Город был закрыт несколько месяцев на карантин, на въезд и на выезд. По кукурузным полям шныряли милицейские разъезды, отлавливали и нещадно штрафовали нарушителей. В рамках борьбы с распространением, по местному телевидению, было объявлено, что холерный вибрион не любит кислой среды и призвали пить разведенный уксус, рассол, из-под маринованных огурцов и сухое вино. Через два дня в городе кончилось сухое. Перешли на «мокрое».
Пьяные, в живописных позах, лежали по всему городу на скамейках, газонах, тротуарах в парках и садах. А как же! Проводили профилактику! Появилась модная песня «На Дерибасовской открылася холера, ей заболела одна Б… от кавалера…», где в доступной форме и простым языком популяризировались меры санитарной профилактики и личной гигиены.
На этом фоне и свежей памяти, двоих моих приятелей, имевших несчастье приболеть с температурой, объявили потенциально опасными, так как прибыли из Батума. Ну и под общую гребенку, перед самым отходом, собрали всех жильцов восьмиместного курсантского кубрика и отвезли с парохода за город, в инфекционную больницу. Попал в эту компанию и я. Пароход благополучно отбыл в Италию, а мы остались переживать двухнедельный карантин, посреди кукурузного поля, на третьем, запертом с обоих концов, пустом этаже.
Ни радио, ни телевизора, ни шахмат, ни книжек. Предоставлены сами себе с перерывом на завтрак обед и ужин. Лечения не было, потому что не было симптомов. Такая вот Одесская инквизиция. Денег на побег или хотя бы на кислое вино в соседнем селе, виднеющемся из-за посадки, тоже не было, так как рубли были запрещены к вывозу из СССР и сдавались политическому помощнику перед отходом. Обратно их нам отдать он как-то запамятовал. Две больничных недели мы резались в карты, вырезанные из альбомов по практике и разрисованные от руки.
Цветных карандашей не было, цвет масти тоже был подписан от руки. Зато научился грамотно расписывать пулечку, что весьма пригодилось через две недели на одесском пляже. Разбившись на пары, вызывали на поединок курортников и собирали себе на вечернее угощение.