Эта фигурка двигалась по глубокому снегу, оставляя за собой две явные полосы от лыж. Орудуя палками, человек взбирался все выше и выше, точно хотел поскорее расправиться с каким-то делом, невзирая на усталость и холод.
Вскоре начало темнеть. Судорожно подергивался пар, вырывающийся изо рта человека, устремляясь вверх. Холодало. Вот крохотная фигурка остановилась, перевела дух и, скинув легкий брезентовый рюкзак, отстегнула лыжи и воткнула палки глубоко в снег. Где-то внизу, где паслись козы, теперь слышался волчий вой.
Вскоре маленький огонек воспылал рядом с человеком. Костер этот предусмотрительно горел на плотном настиле. Он был небольшой, этот очаг, и состоял из тех веток и поленьев, что были крепко привязаны к рюкзаку. Оттуда же человек достал металлическую треногу, консервные банки и отвязал котелок. Аромат еды воспарил среди этой безмолвной глуши.
Человек ел жадно, будто не ел уже очень, очень давно, и чавканье с хлюпаньем, которыми сопровождалась трапеза, были слышны за многие километры. Затем можно было услышать усталый зевок, тихий и поскуливающий, а затем и мерное сопение.
Путник, свернувшись калачиком, точно беспомощный щенок, спрятал голову за рукавом и заснул. Но сон этот был беспокойный, полный кошмаров и неясных тревог, отчего он то и дело вздрагивал, шевелил пальцами, морщил нос и брови.
***
По зеленым склонам шагал второй человек. Он то припадал к земле, выискивая следы, словно лис, то вытягивался, рассматривая горизонт, чем походил на тонкого как жердь суслика. Было в его поведении что-то звериное, нечеловеческое, отчего мурашки бежали по коже у всякого, кто встречал его на пути. Вот человек очередной раз выпрямился и, потянув воздух носом, жадно улыбнулся, как улыбался всякий порядочный охотник, увидевший наконец свою дичь.
У этого человека не было никакой поклажи, и все же он шел прямиком в горы, и местные пастухи с их белыми козами только молча дивились тому, как бесстрашно этот человек шел и как по-кошачьи тихо пружинили его длинные ноги.
Вот он ступил на первый, еще тонкий слой снега. Но даже он не смог нарушить тишину звериных шагов этого человека. По мере того, как он неспешно поднимался в горы, все больше становился снежный покров, и все дальше оставались позади зеленые луга. Он вступал во владения Пустоши.