Кто валялся на походной койке, кто уже в который раз читал потрепанную газету. Корнет Ковалевский предлагал сразиться в шахматы, но его предложение почему-то упорно игнорировали. От нечего делать тот достал бутылку вина, хмуро пытался ковырять пробку ножом. Напиться, что ли? Да с такой бутылки проку мало… Услышав шум со двора, глянул в окно, увидел там поручика Белова, который отъезжал по поручению полковника.
– А вот и Белов!
Поручик, пригнув голову, вошел в землянку.
– Что приуныли, господа? – спросил громко, кинув на стол перчатки. – Вы чай пили?
– Нет, – вяло донеслось из темного угла.
– Почему же?
– Так ведь хлеба нет.
– Да пекарня-то вот, в двух шагах, сходите и принесите!
– Так ведь за ним идти нужно, а мы сговориться не можем, кому идти… И потом, скоро обед принесут…
Белов не успел ответить, как в землянку вошел денщик с кастрюлей в руках, подал суп с плавающими в нем петушиными потрохами.
– Опять двадцать пять, – пробурчал прапорщик Ростовцев, но никто не ответил: с голодухи съешь и не такое. Жевали молча. Хлеб был сырой, больше похожий на кусок глины, на второе – что-то, похожее на мясо, но больше – на автомобильные шины.
После обеда все опять разбрелись по своим углам. Только Ковалевский грустно сидел у стола и цедил кисловатое вино.
– А давайте-ка, братцы, расскажу я вам презанятную историю. – Поручик Белов тоже подлил себе в бокал вина. – Я много лет интересовался творчеством и непростой судьбой поэта Лермонтова. Прихожусь ему дальней родней, со стороны Столыпиных. А кстати, вы знаете эту жуткую историю о гибели двоюродного дяди Михал Юрьича, Павла Столыпина? Нет? Ну тогда слушайте. – Белов поудобнее откинулся на шатком стуле и придал лицу таинственное выражение.
– Рассказывайте, Белов, рассказывайте. Хоть время скоротаем. Прапорщик, выключите эту шарманку!
– Как вы знаете, дворянство наше любило путешествовать по Европе, уезжали надолго, на полгода-год. И провожали отъезжающих соответственно. От Английской набережной Петербурга отходил пироскаф, такое небольшое судно, и держал путь в Кронштадт, где путешественники пересаживались на большой пароход, а провожающие на том же пироскафе возвращались в столицу. Шампанское и вино, понятно, лилось рекой. Самого Лермонтова в тот раз на пироскафе не было, он отметился с визитом накануне, а Павла провожали другие родственники и друзья, в том числе и его матушка Наталья Алексеевна, сестра бабушки Лермонтова. Отошли от набережной на четыре километра. Павел пожаловался, что у него кружится голова. Вот тогда бы отвести его в каюту, уговорить полежать. Но нет, он активно общался с друзьями, подошел к борту, что-то рассказывая и размахивая руками. И… упал за борт. Пироскаф остановить сразу не удалось, ходили они шустро. Матрос прыгнул за ним, успел подплыть, схватить Павла за руку…