– О полной. Я расскажу вам всю историю, без купюр. Хорошее, плохое, злое – все. Можете выбрать любое клише, какое только пожелаете и которое означает «я расскажу вам абсолютно обо всем».
Стоп.
Мне уже не по себе, ведь я пришла всего лишь задать несколько вопросов о платьях. Я кладу блокнот на столик, на него – ручку. Все нужно сделать идеально. Роскошная, хрупкая птичка прилетела и села мне на плечо, и если я допущу хоть одно неловкое движение, она может взмахнуть крылышками и улететь.
– О’кей. Если я правильно вас поняла, вы хотели бы исповедаться во всевозможных грехах…
Что-то в ее позе, казавшейся до этого момента расслабленной и довольно-таки отстраненной, меняется. Эвелин наклоняется ко мне.
– Я не говорила ни о каком признании в каких-либо грехах. О грехах речи не шло.
Я подаюсь слегка назад. Испортила. Все испортила.
– Извините. Я неверно выразилась.
Эвелин молчит.
– Мне очень жаль, мисс Хьюго. Для меня это все немного… сюрреалистично.
– Можете называть меня Эвелин.
– О’кей. Итак, что дальше? Что именно мы будем делать? – Я беру чашку, подношу к губам и отпиваю самую чуточку.
– Мы не будем делать кавер-стори для «Виван»[4].
– Это я поняла. – Я ставлю чашку на блюдце.
– Мы напишем книгу.
– Мы?
Эвелин кивает.
– Вы и я. Я читала ваши работы. Мне нравится ваша четкость и лаконичность. Я восхищаюсь вашей серьезностью и деловитостью. Думаю, это пойдет на пользу моей книге.
– Вы просите меня написать вашу автобиографию? – Фантастика. Абсолютная фантастика. Вот и причина остаться в Нью-Йорке. И какая причина! В Сан-Франциско такое просто не случается.
Эвелин снова качает головой.
– Я дам вам историю моей жизни. Расскажу всю правду. А вы напишете о ней книгу.
– И мы поставим на ней ваше имя и скажем, что вы ее написали. Это называется гострайтинг[5]. – Я снова беру чашку.
– Моего имени на ней не будет. Я умру.
Я давлюсь кофе, и капли падают на белый ковер.
– Боже мой, – говорю я, наверно, чуточку слишком громко, и ставлю чашку. – Испачкала вам ковер.
Эвелин отмахивается, но в дверь стучат, Грейс просовывает голову и спрашивает:
– Все в порядке?
– Боюсь, я пролила кофе.
Грейс входит и идет к столику – посмотреть.
– Мне очень жаль. Все так неожиданно и…
Я перехватываю взгляд Эвелин и, хотя знаю ее не очень хорошо, все же понимаю, что мне предлагают помолчать.