– Эту, кажется, зовут Лиза и она рыжая. Дочка какого-то продюсера. Он вчера сбежал с ней с собственной вечеринки.
Элеонора с удовольствием жевала булочку, политую кленовым сиропом и смотрела на вереницу моделей, демонстрирующих женское белье на экране телевизора. Муж потянулся за газетой. Взяв сразу все, он просматривал заголовки. Элеонора тоже заинтересовалась газетами, а именно желтой прессой. Отставив кофе, она развернула газету и вдруг ахнула. На первой странице красовалась фотография их сына, а заголовок гласил «Дебошир с большой буквы «Д».
– Что? – вскинул брови вверх Лев и забрал газету у жены. Увидев фото, он побледнел и начал читать вслух.
«Празднование семнадцатилетия сына известного банкира Льва Давыдова закончилось пьяной дракой именинника в ночном клубе «Shishas Sferum Bar» на Арбате. Среди приглашенных гостей была дочь продюсера Ильи Смоляновского Лиза, а также одноклассник и близкий друг Вениамин Артсонс. Кирилл Давыдов, эксцентричный молодой человек, недавно расстался с известной фотомоделью Лилией Стюарт, которая отдыхала со своим новым бойфрендом, спортсменом по легкой атлетике Андреем Григорьевым в этом же клубе. Узнав об этом, Кирилл Давыдов неоднократно нарушал покой двух молодых людей, демонстрировал свои новые отношения и вообще вел себя неадекватно. В результате молодой дебошир, напал на друга своей бывшей девушки. Однако сам был повержен точным ударом в лицо и выведен охранниками из клуба. Лиза Смоляновская поспешила удалиться из клуба и комментариев не дала, но нам думается, ее короткий роман с сыном банкира Давыдова окончился. Администрация клуба не стала вызывать полицию, однако навсегда исключила Кирилла Давыдова из списка клиентов».
Лицо Льва побагровело и раздулось от гнева. Его жена напротив была бледна и держалась за сердце. Она вздрогнула, когда он гаркнул:
– Евдокия!
Экономка, прибежавшая на столь свирепый рев, испугалась, увидев хозяина с трясущимися руками.
– Немедленно поднимай мерзавца!– проревел он.
Евдокия охнула, чуя беду, и побежала наверх. В спальне царил полумрак, воздух был сперт, пахло перегаром. Подняв римские шторы и распахнув окно, она принялась трясти юношу за плечо.
– Кирюша, вставай сынок, – она всегда называла его ласково «сынок», когда рядом не было его родителей.
Юноша что-то простонал, еще больше зарываясь в подушку. Лица не было видно, только черные вихры. Евдокия присела на край кровати и осторожно потрепала его по голове, жалея. Предчувствуя семейный скандал, женщина тяжело вздохнула и произнесла вслух: