Он не упрекнул, сел на край кровати и, уткнув подбородок в сжатые кулаки, молча стал ждать. Веронике показалось, что он растерялся от неожиданности. Интересно, станет ли он оправдываться, выкручиваться, если жена спросит: кто ей отвечал среди ночи? Пикантность положения можно объяснить вполне деловыми обстоятельствами.
– Быть может, ты сам позвонишь? – решилась она прервать тягостное молчание.
Он не ответил.
Прошло минут пять, звонок не повторился, тогда Эдуард, видимо, тоже желая покончить с затянувшейся паузой, набрал номер.
Вероника подозревала, что к откровенности он был не готов, а лукавить не хотел. Но теперь отступать было некуда, словно потолок вдруг дал трещину, а убежать от нависшей и готовой вот-вот обрушиться глыбы уже невозможно. Либо у них все серьезно, либо он будет врать жене.
Дворжецкий почувствовал ее беспокойство и, обернувшись, взглядом попросил подождать немного.
В Москве долго не отвечали, наконец из трубки послышалось «алло».
Эдуард опередил ее вопрос:
– Маргарита? Ты мне звонила? Что случилось?
Пока ровный голос в трубке объяснял причину ночного звонка, он не прерывал жену, но как только в нем появились высокие нотки, нахмурив брови, произнес:
– Завтра я буду в Москве, сам разберусь. Не суетись. Все нормально. Спокойной ночи, – и в ответ на какие-то настойчивые реплики, теперь уже с вопросительными интонациями, твердо повторил, отчеканивая слова: – Спокойной ночи.
Разговор закончился. Дворжецкий отключил телефон. Затем лег рядом с Вероникой и положил под голову руки, глядя на роскошную лепнину потолка, подсвеченную отблеском уличного фонаря.
Он не лгал, это вселило в Веронику надежду. Ей не терпелось спросить его о жене, но она не решалась начать. Так не хотелось портить эту последнюю парижскую ночь! Однако делать вид, что ничего не случилось, невозможно. Она не уличная девка, этот звонок ей не безразличен: ведь ясно, что звонила жена. Только что в комнате, хоть и виртуально, сошлись две соперницы.
Кому из них принадлежит Эдуард?
Он, вероятно, опять почувствовал ее волнение и, повернувшись лицом к ней, сначала обнял, а потом заскользил рукой по напряженному телу, успокаивая и возбуждая одновременно. Но желанное расслабление не приходило, и она не выдержала.
– Ты ее любишь?
Рука остановилась и больно сжала ей бедро.