Догнал. Дядьки чесали спины, лица, возмущенно, что-то обсуждали.
– Ну что Валентин… Осиное гнездо скосил?!
– Все… на сегодня откосились…
Не зло поругивали меня. Держали совет – что теперь делать? В лагерь возвращаться нельзя -зажрут. Идти в поселок домой смысла не было – только время убивать, да и спать некогда будет. К рассвету, еще до восхода надо начинать косить. Посовещавшись, решили идти в деревню Сорокино, что была всего в километре. Там у дяди Пети были знакомые дед с бабкой.
Скоро послышались звуки жилья. Мычала корова, дзенькала колодезная цепь. Пахло свежим сеном, наносило несильным дымком. Вышли к большому двухэтажному дому. Толстые бревна были рублены в чашку и поднимались венцов на двадцать пять. Крыша была затейливая – с башенками, слуховыми окнами и крыта давно не крашенным железом, свисали резные дождевые воронки.
Перед домом заросли рябины и путанного черемушника.
Чело6 дома, почерневшее от времени, загорелое на солнце, было разделено на две части карнизом. Причелины7, крылья8 были в замысловатых узорах, местами сгнивших, с вывалившимися элементами рисунка. Подзор9 местами отсутствовал. Отдельно тяжелые наличники, когда-то давно собранные искусным мастером. Навершие возвышалось диадемой. В середине, украшенного деревянными цветами карниза, полуденное солнце. По бокам угадывались кони, поддерживающие карниз и везущие солнце по небесам. Спадающие ровные боковины10, с сохранившимся восточным солнцем – западного солнца не было. Внизу окна подземная река и ночное солнце. Сохранились резные лебеди сопровождающие ночное солнце по реке.
Филенчатые ставни были в плачевном состоянии, полу отвалившиеся, висевшие кое-где на одной петле, забывшие свое предназначение.
В нижнем этаже покосившиеся деревянные ворота, несколько дверей с кованными запорами, кольцами. Широкая, скрипучая лестница поднималась одним маршем на второй этаж в жилые помещения. Дядя Петя сказал, что когда-то это был барский дом.
Вошли под покосившийся навес и поднялись на небольшой балкончик, постучали в дверь.
– Открыто!
Распахнули, переступили высокий порог и очутились в просторном помещении, разделенном пятой стеной. Старинные деревянные лавки, отскобленный до бела стол. В дальнем, красном углу тлела желтым лампадка, освещая приличный иконостас. Лики святых тускло поблескивали, играли отсветами незатейливого пламени золоченые оклады, виноградные лозы светились серебристой фольгой.