– Сколько у нас? – Володька повернул голову в мою сторону.
– Сорок восемь… Да сегодня пять уже поставили…
– Еще штуки три надо, а может и четыре – я поддержал разговор.
– Получим деньги и поедем в Москву, в ЦУМ… Ты чего думаешь купить? – Вовка приподнялся на локте.
– Не знаю еще, а ты?
– Я хочу свитер и рубашку… Может еще на брюки хватит… Как думаешь?
– Еще недельку. наверное поработаем, там видно будет… Пошли. А то разлежались!
Взяли топоры, поправили оселком и погрузились в работу. Скоро прибавились еще две кучи. Немножко подустали.
– Давай еще одну и закончим – предложил я.
– Правда, хватит, а то размечтались – напарник широко улыбнулся…
Я подошел к не толстой березке и чуть наклонил ее левой рукой. Не широко размахнулся и перерубил ствол до середины. Топор легко вошел в древесину. Вытащил его и замахнулся, с другой стороны. Рукав рубашки зацепился за какую-то ветку, лезвие топора скользнуло по стволу и, отскочив, носком погрузилось мне, в левую, кеду. Выпустив топор из руки, я с удивлением рассматривал его, торчащего в моей ноге. И вот тут наступила боль… Я заорал на весь лес. Подбежал Володя и приговаривая: «Ну, как же ты так? Ну, как же…?» – вытащил из моей ноги топор и стащил с меня кеду с носком.
– Зажми рану! – побежал к рюкзаку и притащил полотенце.
Странно… рана была глубокая, виднелась разрезанная кожа, разрубленные вдоль, бело-синие сухожилия, а крови не было. Тупая боль пронзила всю ногу. Вовка разрезал топором полотенце пополам и крепко замотал мне рану.
– Бежим к казарме. Там в больницу позвоним…
– А вещи, котелок, топоры? – кривя рот, сквозь боль, спросил я.
– Не думай, завтра сбегаю… Пошли скорее…
В казарме позвонили в больницу. Приехал старенький, белый москвичёнок. На лобовом и заднем стеклах, в белых кругах красные крестики. Молоденькая медсестра, промыла рану, и поставила мне укол.
Володька вернулся за нашим барахлом, а меня увезли в больницу. Завели в операционную, вошел доктор в ленинской бородке и со сказочной фамилией Кащей.
Георгий Михайлович! – сколько еще встреч предстояло с ним! Потыкал пинцетом в рану и, сказав «до свадьбы заживет», прицепил пять скобок, соединив края кожи. Медсестра обработала разрез белым порошком и меня отвезли домой в целости и сохранности. Мать тогда все плакала, отец влепил подзатыльник. Брат Сережка смотрел на меня с испуганным восхищением и все пытался рассказать мне про рыбалку.