Умылись ледяной водой, пофыркали, потрясли головами, прозрели. Взбодрились крепким чаем, закусили холодным мясом. Вернулись к нивелиру и, за час, закончили работу. Сразу, в душе, предчувствуя конец полевого сезона, образовалась пустота, в глазах поселилась грусть. Пора возвращаться. Все, что нам было уже не нужно, оставили хантам. Попрощались, извинились (если что не так), пожелали удачи и побежали назад. Уже по наторенной тропе, по своим затескам, по узким тропкам.
Мы идем тропинкой самой узкой.
КГБ нас не поймать.
– Сэр Антонио! Как это по-русски?
– Ё…… мать!…
К вечеру второго дня подошли к деревне Матылька. Сразу был замечен беспорядок, успел похозяйничать косолапый. Мы непредусмотрительно оставили часть продуктов на улице и просто накрыли их брезентом. Может быть это было к лучшему – в избушку даже не рвался, а то раскатал бы по бревнышку. Разодрал коробку с макаронами, закатал банки с тушенкой, но не тронул. Банки были в солидоле и не пахли съедобным. Но то, что он сделал с коробкой сгущенки, достойно восхищения! Баночки белой жести были просто растерзаны. Впечатление такое, что их просто раздавили и они, не выдержав давления, лопнули. Шурик обнюхивал место происшествия, чихал, дыбил шерсть, рвался в бой. Потом, в Верхне Имбатском, спрашивал охотников, как медведь управляется со сгущенкой? Прояснили – давит банку передними лапами, она лопается, содержимое вытекает на лапы и медведю остается только слизать лакомство. Хитрец.
Переночевали на скорую руку, собрали шмотье. Оставили, подвесили к балке соль, сахар, крупу, спички, сигареты, стеариновые свечки. Приперли дверь слежкой, покидали на спину рюкзаки, поклонились избушке и побежали, заторопились. Идти было легко. Дышалось свободно. Легкий морозец щекотал ноздри, небо пробрасывало пушистым снежком. Он, медленно закручиваясь снежинками, ложился на ветки деревьев, подолгу висел в воздухе, опускался на землю. Скрипел под ногами, погружал тайгу в пушистую белую перину, готовил её к долгим холодам, берег. Звери уже отсиделись по первому снегу и теперь часто пестрили следами. Шурик путался в следах, взлаивал, подскуливал, просился на охоту, исчезал, кого-то облаивал, догонял, всем своим видом показывая недовольство и удивление. Куда, мол, торопитесь? А кто зверьков ловить будет? Неожиданно залаял впереди на тропе. Уверенно, достойно, с уважением к зверушке. На почти голой листвянке, метрах в восьми над землей, сгруппировавшись, лишь свесив голову, разглядывая собаку, сидел соболюшка. Средних размеров, светленький (Тобольский кряж), с белым горлышком. Недовольно уркал. Выцелил по голове, хлопок выстрела потонул в заснеженном воздухе. Зверек обмяк, расслабил лапки и, два раза зацепившись за нижние ветки, упал на снег. Шурик напрыгнул, пробежался, прикусывая зубами по хребту, придавил носом.