- Государь пересмотрел свое мнение о
работе господина Абаева… и принял решение отправить в Каменград для
устроения нового училища более опытного и знающего человека.
Другими словами, поздравляю вас новым назначением и чином, Виталий
Родионович. - Вот так.
Новость, вываленную на меня
Рейн‑Виленским, наверное, можно было бы назвать сногсшибательной.
Да к черту! Она и была таковой… Хотя, услышав о предстоящей поездке
и немного смирившись с ней, я не мог не отметить, что подобного
развития событий можно и нужно было ожидать. Вполне нормальный ход
со стороны государя. А что? Ведь это естественно. Опала есть? Есть.
Дурная, пусть и незаслуженная слава, вкупе с осуждением общества,
тоже в наличии. Ну, а раз сам не сообразил смыться из столицы,
«гонимый всеобщим презрением», пришлось Его величеству, как
внимательному сюзерену, позаботиться об удалении одного
непонятливого подданного подальше от себя и столичных искусов.
Вроде как и наказание, и забота о непутевом, но временами весьма
полезном вассале. Впрочем, все это, разумеется, сарказм и ирония, а
на деле…
- И когда же государь планирует
отправить меня в Каменград? - тяжко вздохнув, поинтересовался
я у Эдмунда Станиславича.
- Чем быстрее, тем лучше… И,
Виталий Родионович, учтите, все запросы и требования, которые вы
будете отправлять в Кабинет, о деньгах ли, о специалистах, все они
лягут мне на стол, - все с той же небрежной улыбкой заявил
Рейн‑Виленский.
- Намекаете на мою
нечистоплотность? - Я скрипнул зубами, и сидящий за столиком в
углу кабинета референт недоуменно вскинул голову. Должно быть, я
был слишком громок.
- Ну, что вы, Виталий
Родионович! Как можно?! - Покачал головой Эдмунд
Станиславич. - Я всего лишь хотел вас уведомить, что
ограничений в финансировании у вас не будет. Вовсе. Со
специалистами, конечно, похуже. Но, думаю, пригласить кого‑нибудь
из ваших лучших выпускников будет несложно…
- Простите, Эдмунд Станиславич.
Вспылил. Нервы, знаете ли. Этот год вообще какой‑то странно
тревожный. Кажется, и начался не так давно, а уж сил выпил, словно
я все три года на действующем вулкане прожил, - повинился
я.
- Полноте, друг мой. Я не в
обиде. Наслышан о ваших трудностях… и право, послушайте доброго
совета, не обращайте на них внимания… Слухи в свете… Уж вы‑то
должны понимать, что не стоит принимать близко к сердцу досужие
выдумки скучающих дворян и жадных до сенсаций борзописцев. Ну, а
чтобы доказать мою правоту… Держите. - Рейн‑Виленский протянул
мне богато украшенный многочисленными печатями свиток.