Где-то наверху скрипнула ставня, и его окатили помоями. Так просто, безо всякого повода. С макушки до пят. Олег пригладил волосы и принюхался – кажется, рыбный суп. И, кажется, несвежий. Впрочем, расстроился не то чтобы очень. Впечатлений и так было достаточно.
Запахнул куртку и побрел. Сыпал легкий снежок. Темные улицы были безлюдны, ни огонька. Олег долго петлял проулками и снова вышел к черной карете. Унылые лошадки спали, опустив головы. Усача не было.
Олег проковылял дальше и вышел к дому, в который, судя по обрывкам воспоминаний, он и провалился из парка. Снег прекратился, тучи разошлись, и серебристая луна осветила выбитую дверь с приколоченным веночком.
Олег вошел. На стене напротив двери висела на стене безобразная старуха, точно такая, какой рисуют в сказках Бабу Ягу – вся из морщин, с провалившимся подбородком, с крючковатым в бородавках носищем. Олег оглядел её без интереса. Прошелся по комнате. Окон нет. Дверь да очаг. Не в трубу же они с рогатым влетели. Или в трубу?
И тут заметил, что старуха со стены следит за ним хитрым красным глазом. И обомлел.
Она вдруг вскинулась, будто сорваться со стены норовила:
– Бе-бе-бе!
Олег от испуга оступился и упал в тряпьё. И пол под ним расступился знакомо – кажется, он снова угодил в тот же узкий лаз. Полетел, зажмурившись, а вслед ему, как в колодце, дробилось эхом старушечье карканье:
– Испугался, бе-бе-бе, испу… гался… гался…бе…бе… бе…
Глава 4. В которой герой сомневается
Очнулся в своей постели под писк будильника, похожего на повторяющееся далёкое «бе-бе-бе».
Покряхтывая сел, упираясь руками в спинку кровати. Он всё ещё был одет, как вечером в парке. С волос осыпалась рыбья чешуя. На полу валялась сабля. Постель и одежда оказались в щедрой размазне сажных пятен и рыжей глины.
– Олежка-а, – позвала из коридора привычно мама.
– А? – Он быстро прикрылся одеялом и зажмурился.
– Я побежала! Завтрак на столе, пока!
– Пока, – отозвался едва.
Полежал, прислушиваясь к треску замка и удаляющимся шагам. Осторожно откинул одеяло. Не показалось. Одет. Хорошо, что без ботинок. А – нет, ботинки тоже тут.
Почесал лоб. Вспомнил, как был вчера на пустыре с Вовкой. Потом крик и девушка – бум, с неба. Потом собака, которая совсем не собака. Потом… проход через канализацию, что ли… куда ещё можно было провалиться на пустыре… Вечно люки не закрывают. Потом – бабка на стене, её «бе-бе-бе» и… всё, пустота. Ничегошеньки в памяти.