Он: У меня возникло желание встретить тебя на перроне, в твои шесть тридцать, а после, совершив диверсию, заставить поезд отвезти тебя куда-то очень далеко. По железным венам. В мои объятия. И мои поцелуи заменили бы тебе самый крепкий кофе».
Я работала в издательстве – не как автор, скорее, как помощница. Иногда мне выпадала честь читать рукописи, которые, если им повезёт, могли изменить мир современное литературы, взойдя на его арену. Но это было редко, когда Анна, помощницей которой я была, отлучалась по важным делам, либо ей необходимо было переболеть дома.
В те моменты, когда она звонила мне поздно вечером или слишком рано утром, и сообщала, что мне придётся потрудиться сегодня за двоих, оставаясь допоздна, вызывали во мне чудовищных размеров восторг, который я постоянно пыталась скрыть, говоря своим серьёзным и сострадающим тоном. Когда по ту сторону слышался характерный звук, оповещающий, что разговор окончен, моя радость могла вырваться наружу – и мне не было за это стыдно (разве что чуть-чуть). Но я готова была носить Анне апельсины и яблочный сок, иногда проведывать ее по пятницам, возвращаясь домой с работы и проходя мимо ее окон, только бы ещё хоть немного ощутить это приятное опьянение от строк, которые либо вызывали в душе моей восторг, либо в конечном счёте оставались незамеченными.
Анна – это сорокалетняя, упитанная женщина, выглядящая на пять лет старше своего возраста. Она очень много курит, у неё глаза цвета мутного янтаря и забавная улыбка, которую Анна каким-то необычайным образом умеет совмещать со своими приказными нотками и напускной строгостью. Муж Анны ушёл на покой два года назад, а она по-прежнему часто рассказывает об их уик-эндах, походах по магазинам и о том, как крепко, но трепетно, он сжимал ее полноватые пальцы, желая постоянно ощущать мягкость ее кожи.
Я делала себе крепкий чай, накидывала на плечи свой темно-синий и приятный наощупь шарф, и погружалась в неизведанные миры. Понравившиеся рукописи я откладывала на левый край рабочего стола, остальные – правее. Я не отличалась особым педантизмом, а если быть точнее, то пришлось отказаться от него задолго до этого, но Анна мне почему-то верила. Параллельно этому я разбирала электронную почту, печатала бланки, рассматривала анкеты и иногда пробовала себя в роли курьера, но самое главное, что я ощущала, это причастность к тому миру, который мне не хотелось покидать.