Ленни больше не настаивал зайти к ним, но, наверное, так хотел побывать в своем доме, что учитель молча согласился, позволив вести себя.
Как сияло лицо Ленни, когда он чуть ли не бежал по знакомой улице. Как забилось его сердце и участилось дыхание, когда он увидел свой дом. С каким нетерпением он взбегал по лестнице наверх. И каково же было его разочарование, когда ключ, припрятанный под вазоном в подъезде, не подошел к замку, а на его нетерпеливый стук дверь открыли совсем незнакомые люди. Как оказалось, они уже больше года снимают эту квартиру, вещи предыдущих хозяев, то есть мамы и его, выставлены на распродажу, а то, что не продалось, все еще стоит в лавке хозяйки дома на первом этаже.
Некогда хозяева, зажиточные оседлые немецкие цыгане-синти, содержали магазинчик и мастерскую музыкальных инструментов. В просторном помещении с высоким потолком музыканты-профессионалы и любители могли найти все, что было в ходу у европейских музыкантов, от клавесина до губной гармошки, разве что органа не доставало. Хозяин, человек с идеальным слухом, приятным голосом и своеобразной манерой исполнения, как у большинства поющих цыган, был ярым собирателем и скупщиком старинных и просто старых инструментов, которые восстанавливал, чинил и перепродавал. Он любил свою работу, работа любила его, дело процветало. Сдавать квартиры дома внаем предпочитали нецыганам, чтобы меньше было хлопот и проблем с властями. Но после его смерти магазин музыкальных инструментов превратился в лавку старьевщика, загроможденную мебелью и заваленную вещами.
С наступлением тяжелой военной поры, а затем времени послевоенной разрухи и инфляции, хозяйка начала принимать плату за жилье вещами, которые потом продавала. Она днями напролет смахивала пыль, складывала и перекладывала барахло, переворошенные покупателями, как правило, бедняками и изредка богачами, ищущими прикупить какую-нибудь ценную вещь задешево, и никогда не упускала случай поторговаться.
– Во всем этом есть один большой-пребольшой плюс, – спускаясь вниз по лестнице, учитель успокаивающе положил руку на плечо мальчика, – вибрации дваждырожденного разошлись по всему городу. Еще неизвестно, как это отразится на людях, которые приобрели вещи твоей матери. Не исключено, что когда-нибудь их энергетика кого-то и спасет.