По улицам мы продвигались гуськом – я тащился за ней по следу на коротком собачьем поводке, жестко пристегнутом к ремню на штанах, с перевязанной стопкой тетрадок в руках (о ранце по тем временам можно было мечтать).
У чугунных ворот перед школой она отцепляла поводок и мы, наконец, разлучались: она направлялась к засохшему ясеню, я – к себе в класс.
Ритуал этот после уроков неукоснительно повторялся – только в обратном порядке…
Я одинаково хорошо успевал по литературе, химии или математике, но предпочтение все же, отдавал истории с географией.
Однажды услышанное, я запоминал навсегда – что избавляло меня от зубрежки.
Благодаря Большой Советской Энциклопедии, я удерживал в памяти тысячи названий материков, островов, океанов, морей, рек и озер, гор, отрогов и плоскогорий, впадин и пустынь, знал наперечет названия малых и больших стран и городов мира, имел представление о значительных исторических событиях, случившихся со времен потопа и до наших дней.
Также, по мнению моих учителей, я обладал врожденными аналитическими способностями.
В самом деле, по отдельным деталям я скоро догадывался о механизме в целом.
Так, например, в первом классе, разглядев на плакате мужские и женские половые органы, я немедленно сообразил, как они взаимодействуют (что впоследствии и подтвердилось!)…
Отчего-то не вспомню, когда я смеялся, и смеялся ли я вообще.
Не то, чтобы у меня отсутствовало чувство смешного – просто внешне оно отчего-то не проявлялось.
Ровесники в классе интуитивно меня побаивались – чего еще можно ждать от неулыбчивого человечка!
Я и сам в мою жизнь никого не пускал.
Придя в школу и сев за парту, уже не вставал – разве что, в туалет, когда становилось невмоготу.
Если кто-то со мной заговаривал, я обычно кивал в ответ, либо мотал головой.
И также я тупо молчал и тупил глаза, когда меня звали побегать, поплавать или в кино.
Я себя приучил при общении не улыбаться: едва улыбнулся – уже ты в плену!
Лишь однажды я сделал исключение для ближайшего соседа по парте – Алмаза Галимуллы…
Теперь-то я понимаю, что все мои встречи или знамения, посланные мне по жизни – странного вида прохожий, треснутое зеркало, внезапный порыв ветра, посвист иволги, белка, перебежавшая лесную тропу, или падающая с неба звезда – происходили по плану.
Не могли же возникнуть случайно: ворона, за хвост которой я уцепился, когда нечаянно выпал из окна; или тощий, облезлый кот, принявший смерть вместо меня от крыс-людоедок; или тот же Галимулла – зеленоглазый уродец с хищным ястребиным профилем и горбом повыше лопаток.