Водитель КАМАЗа, прихрамывая, подбежал сначала ко мне, осмотрел шальным взглядом меня и со словами «жесть» побежал к Саньку.
Я был абсолютно спокоен.
– Переверни его аккуратно на спину, одежду и шлем не снимай, жди скорую! – крикнул я ему.
– Скорую-то вызвали? – спросил я у прохожих. Я лежал на асфальте, облокотившись на локоть единственной руки, как будто любуясь закатом на пляже Индийского океана, как тогда с Машкой, и мне становилось все спокойнее. С ней мы просто гуляли по побережью, а вечерами вот так ложились и смотрели на закат. Она клала голову мне на колени, и мы могли часами просто молчать. Рядом с любимым человеком слова не нужны.
– Да, скорая уже едет, – дрожащим голосом сказала молодая девушка, мама той самой девочки, глядя куда-то ниже моего торса и боясь подойти. Я проследил за ее взглядом и увидел под собой огромную лужу крови, которая пульсирует, как будто из шланга, но не из шланга, а из огромной раны на моем левом бедре, из которой торчит кость, а нога развернута на 90 градусов в неположенном месте. Услышав звуки сирены, я подумал «быстро они» и отключился.
* * *
Когда я очнулся, я увидел перед собой мелькающие лампы, это был потолок, и меня куда-то везли по коридору. «Больница», – подумал я. На лице кислородная маска, в вене игла, капельница льется струйно. Слышу разговор двух докторов:
– Что здесь? – спросил, кажется, еле знакомый голос.
– ДТП, открытый перелом бедра с повреждением артерии, в операционной ждут, бригада готова, – этот голос был незнаком.
Обладатель знакомого голоса посмотрел в какие-то бумаги, потом на меня.
– Твою ж мать, это же Петров! Он у нас год назад лечился – хрустик, спинальник, ниже ягодиц ничего не чувствует, так и не восстановился, значит, странно.
– Что делать будем? Может, ампутируем сразу? И так, скорее всего, останется без ноги, а она ему нужна? Не пользуется же он ей, не ходит то есть. Так хоть жизнь спасем…
* * *
Первое, что помню после операции, это знакомый до боли писк кардиомонитора, повторяющий ритм моего пульса, а значит, я в реанимации. Странное чувство, как будто кроме сознания у меня ничего не включилось. Дышу, но не сам, грудная клетка как будто сама собой поднимается и опускается в нужном ритме. Во рту труба, в носу труба; ощущения знакомые – интубационная трубка и желудочный зонд. Значит, все-таки спасли. Как там Саня? Веки тяжелые, поднимаю еле-еле. Обычный, наверное, свет кажется очень ярким, режет глаза. Куда-то в шею капает капельница, в животе дренаж, в ноге – тоже, из ноги торчат какие-то железки, пальцы вроде обычного цвета, значит, ногу все-таки спасли.