Но в тот раз «маёвка» отменилась. Не успели выйти на полянку, как старшая дочка, которая шла впереди, тихонько пискнула и с расширенными от удивления глазами застыла. На углу полянки, по левую руку от нас, устроился кабан со своим диким семейством. Потомства у него было побольше, чем у меня – хрюшки копошились под брюхом у кабанихи. Но считать некогда, надо своё потомство увести от греха подальше. Я моментально зажал дочке ротик и прошептал остальным:
– Тихо! Идем назад!
Я понимал, что если кабан решит, что мы – это угроза, целыми и невредимыми нам не уйти. За секунды свое потомство мне не поднять ни на какое дерево – вдоль тропы низкорослый ольшаник с кустами шиповника и медвежьих ягод вперемежку. Кабаны бегают очень быстро, как таран пробивая такую преграду. То ли у него было сытое настроение, то ли наше появление было настолько неожиданным, что кабан подпрыгнул вверх, и, развернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, показал нам темно-серый зад.
Мы тихо углубились в тропинку. Я успокоился только тогда, когда мы вышли из лесу и показался наш дом.
2 августа 2021 г., Сочи
Летний день. Наша деревенька в одну улочку утопает в зелени. Покосившиеся от времени неказистые избушки смотрят на мир посветлевшими летними окошками в одну раму.
Как в иных деревнях, у нас не принято выпускать хрюшек на выгул. Поэтому глубокую колею, которую тоже почти не видно сквозь густую траву, топчут только куры и гуси, выискивая там свои лакомства.
Подхожу к нашему дому (низ каменный, а верх – бревенчатый) и слышу скрипучий:
– Тоша хороший! Тоша хороший!
Возле палисадника под деревом стоит летняя колясочка с маленьким Тимкой, а на ручке коляски, наклонив головку к ребенку, сидит яркий попугайчик и повторяет:
– Тоша хороший! Тоша хороший!
Тут выбежали из дома девочки и Тоша взлетел на ветку:
– Тоша хороший!
И улетел. Через пару дней по деревне прошлась незнакомая тетка, которая искала своего попугая. Увы, Тоша к нам больше не прилетал, хотя на привычном месте его ждал Тимка-приманка.
2 августа 2021 г., Сочи
Хрену – до хрена, картохи – ни хрена
Как и во всякой другой деревне, в Донных тоже молодёжи не стало вовсе: одни бабки с дедками, а то и без них. Но под закат Союза, особливо после него, городские вдруг вспомнили, нет, не о стариках-родителях, а об хозяйствах, которые те в меру своих сил поддерживали в продуктивном состоянии.