– Смотри, паря. Видишь махонькую щёлочку вот тут? – он ткнул рукой под самый берег, круто уходивший вверх.
Присмотрелся, вроде что-то как поблёскивает. Хотел протянуть руку, пощупать. Он перехватил её, тихо сказав:
– Это вроде замка. Как луч света вверх из него стрельнет, так щель отворится. Это я давно заприметил. Сколь раз его не задевал, всё в других местах оказывался. Ты, паря, всё примечай, да слушай.
Усевшись на землю, ноги калачом, он шлёпнул рукой рядом, чтобы мол садился, и стал рисовать пальцем на песке круг:
– Вот Земля, а вот щели которые в ней, – и он понатыкал несколько дырок, в нарисованном круге. – Кумекаю, они по широтам расположены, где Земля толще.
– А с чем это связано? – не удержался я.
– Так твердь, она и есть твердь, то бишь каменная, что снаружи, что внутри. На солнце камень нагревается и чутка пучится. Нам то не видно, потому как камни кругом махонькие.
Он поднял с земли небольшой камень и подбросил его несколько раз, будь то вес его проверяя:
– То ли дело каменюка размером с Землю, тут совсем другой коленкор. Вот чтоб её родимую не разорвало, тоннели и нужны: они сквознячком её остужают.
Мысль деда была понятна, но трудно было всё это представить сразу в планетарном масштабе. Видать он по глазам понял, что я ещё не допёр.
– Ильюха, дубина ты стоеросовая, пойми: вот сейчас какая погода стоит? – уставился он на меня.
– Жаркая, сухая, – неуверенно, то ли говорю, промямлил я.
– Вот то-то и оно! Поэтому щели то тут, то там открываться стали – жарко земле под нами. А когды зима, щелей нема, почва то холодная.
– А-а-а, – протянул я, не понимая, кому это надо было так заморочиваться.
Словно прочитав мои мысли, Серафим ответил:
– Кто под землёй живёт, тому и надобно. Они тут с начала времён… Когды сюды прибыли, всю эту хрень смастерили, чтобы спокойно жить, пока наверху всё не устаканится. А потом нарисовались мы. Тогда они и решили там остаться, чтобы никто никому не мешал. Только людишки народ ушлый, беспокойный: стали вглубь копать, шахт понарыли, без меры минералы загребать. Вот они особо жадных и стали наказывать.
– В смысле? – не понял я.
– А что? Будь-то не слыхал, что шахты обрушивались, или их водой заливало, опять же, провалы разные? – с лёгкой усмешкой уставился дед на меня.
– Так, это вроде природные катаклизмы? – протянул я неуверенно.