– Дорогая, ты ясновидящая? – со страхом спросил он. Он развернул ее к себе и с удовольствием изучал. Он рассмотрел ее с головы до ног – от аккуратно уложенных в прическу каштановых волос до миловидных ступней. Она была стройным, длинноногим, субтильным созданием. Все его знания о медиумах сводились к мысли о том, что, как правило, они были склонны к полноте и габаритам. Он вздохнул с облегчением, но Синтия посмотрела на него с большим любопытством.
– Нет, – ответила она после минутного размышления. – Только одно. А больше никаких странностей. Но то не моя вина. Есть явная причина. – И она, задыхаясь, тревожно спросила: – Я не кажусь тебе скрытной, Джим?
Джим твердо заверил:
– Никто не был столь открыт.
Синтия облегченно вздохнула.
– Спасибо. Ты успокоил меня, Джим. Теперь я могу сказать тебе больше. Об этом – кто-то в гостиной о нем знает. И весь вечер думает об этом. И заставляет меня о нем думать – придя сегодня вечером сюда, чтобы навевать мне эти мысли. И это кошмар!
И она вдруг показала рукой на территорию Грин-Парка, от Пикадилли на севере до Букингемского дворца на юге.
– Да, кошмар, – повторила она низким голосом.
Она наблюдала за проходящей мимо ужасающей процессией, бесконечной и всегда с севера на юг. Она двигалась не под тенью деревьев, а вдоль каймы дороги между аккуратных рядов полей под жарким солнцем и знойным воздухом, желтым от пыли. Начиналась процессия со стада белых волов, вслед за которыми шли козы, и замыкали шествие блеющие овцы.
Позади ехала старая разбитая телега, и пара дряхлых лошадей тянули ее под предводительством такого же дряхлого старика. Телега была заполнена матрасами, разным скарбом и домашней утварью. На этой куче сидели, покачиваясь и цепляясь, дряхлая старуха и совсем маленькие дети. Это было скопище и людей, и животных, вместе принимавших участие в этой громадной ужасающей миграции. То были не первооткрыватели, скорее перелетные птицы. Невзрачная картина, на которой старик, не имея телеги или лошади, как мешок, везет на себе еще более дряхлую старуху.
Весь день, начиная с севера заканчивая югом, процессия медленно и неуклонно движется. Только с приходом ночи останавливается, а на рассвете возобновляет свое шествие. Засыпая Синтия хорошо знала, что придет момент, когда процессия начнет свой путь, и старик с дряхлыми лошадьми снова зашагают, подпрыгивая, гротескно передвигая ноги, как марионетки. И придет кошмар. Когда кто-то из них упадет, и их растопчут. Но никому не будет дела. Но этот момент еще не пришел.