– Да, – ответила она, наконец, и так же по-английски. – Я думаю, я была единственной из спасшихся. Я предпочла бы не спастись…
– Расскажите мне, – сказал я, и она рассказала.
– У нас был ужасный переход. Три дня и три ночи. Некоторых волны смыли за борт. Другие умерли от истощения. Я была единственная, которая спаслась. Мы наскочили на скалы в Мербатской бухте, и одну меня выбросило на берег с обломками лодки.
Имам потребовал ее к себе. У него был каменный дом с садом и с домиком в саду для его жен.
– Он сделал меня своей женой. Я убила бы себя, если бы могла. У меня не было способов… Человек привыкает ко всему… Он не был недобр ко мне.
Этими краткими словами она изложила историю двадцати страшных лет. Имам вел торговлю на юге, вплоть до Занзибара, на запад – вплоть до Адена. Он отложил деньги в Адене, и этой весной, взяв с собой жену и небольшое количество слуг, отправился на паломничество в Мекку. В Джедде, на обратном пути, он скончался. Ей осталось крупное состояние.
– Так вы теперь свободны! – воскликнул я по глупости.
Она сидела, как каменная. И ее молчание служило мне ответом. Как могла она быть свободна, когда влачила за собою цепь этих двадцати страшных лет? Она сказала:
– Я слышала, что все, кто остались на обломках парохода у Сокота, были спасены. Это правда?
– Да.
– Был там плантатор с Явы?
– Мистер Триник. Да.
Честное слово, Триник как будто бы стоял передо мной! Я видел его так ясно. И незначительные черты его лица, и кожаный бювар с двумя портретами его дочери, и огромное отчаяние, которое окутывало его достоинством. И вот теперь в той же самой комнате, через двадцать лет, находилась его дочь. Я в этом не мог сомневаться. Девушка с мудрыми и спокойными глазами, и удивительно одухотворенным взглядом – чего она ждала в те дни с такой уверенностью? – и этот ворох платьев были одним и тем же существом, только через промежуток двадцати лет ужаса.
– Что он сказал? – спросила она.
Я не хотел ей этого говорить.
– Он был вне себя. Он хотел, чтобы обыскали берег, чтобы найти обломки шлюпки. Мы и производили поиски – министерство торговли и компания «Даггер».
– Да. И что же?
Это был прямой вопрос. Я говорил ей о вещах умерших, конченных. Она не отставала от своего вопроса.
– Он собирался обосноваться в Ливерпуле. Ему было страшно ехать туда одному. Он оставался здесь, пока не убедился, что ему все-таки придется ехать одному. Тогда он отправился в Англию.