– Ты прав, Мартин. Пора рискнуть ради романа душевным покоем. Давай хотя бы раз попытаемся отбросить куда подальше острые камни стереотипов с нашего творческого пути. А вдруг, скользя по чавкающей жиже непознанного, мы сможем отыскать сухую кочку, чтобы дух перевести в болоте творческой неопределенности? И нам есть у кого поучиться изящной болотной изворотливости. Не перевелись еще настоящие проводники в мир вселенской изменчивости. Оцени – прямо перед тобой лежит не просто толстая книга с картинками, а отчет об экспедиции длиною в жизнь одного из первопроходцев символического пути. Вот и пришло время познакомить тебя с творчеством художника Аксели Галлен-Каллелы.
Мартин не возражал. Лишь шевельнул левым, а потом правым ухом по очереди и с видимым удовольствием царапнул отполированным когтем кожаный переплет неопределенного мышиного цвета. Вроде как автограф оставил. Старинный альбом во владельческом переплете, лежащий перед нами, был почти случайно куплен в небольшой антикварной лавке недалеко от музея современного искусства в Хельсинки. Через два дня после удачной покупки я заехала по маршруту куда глаза глядят в Тарваспяя34, подчинившись воле симпатичного указателя на обочине дороги в виде длинного пальца с синим ногтем, советовавшего держаться нужного направления и никуда не сворачивать: «Ступайте по дорожке из желтого кирпича и ничего не бойтесь». Увидев на горизонте силуэт предсказанного указателем игрушечного замка, я испытала неожиданный приступ морока, наваждения, оптической иллюзии, а может быть, истинного знания, что здесь я когда-то уже успела побывать. Причем не один и не два раза. Предчувствие с настойчивостью проверенного рунного става с руной Альгиз во главе подсказывало, что в парке усадьбы и мастерской художника мне надо приготовиться к настоящим превращениям. И они не заставили себя долго ждать.
Поднимаясь по главной лестнице дома, я услышала из мастерской глухой рык загнанного в угол хищника, затем оттуда же послышался грохот, будто свалился цветочный горшок с подоконника, а потом под дверью раздались неторопливые через паузу звуки ритмичных ударов барабанных палочек, стучащих по первой попавшейся деревянной поверхности. Мелодия походила на звучание народного музыкального инструмента или негромкую мелодию хлопающей форточки незакрытого в ветреную погоду окна. Я невольно остановилась и, чутко, по-звериному прислушиваясь к одушевленному многомерному пространству, продолжила движение вверх медленным крадущимся шагом в такт ударов барабанными палочками. А потом наступила полная тишина. Казалось, в доме все замерло и остановились все часы. Где я? В африканском безлюдье или добропорядочной умытой Финляндии? Приближаясь к закрытой двери мастерской, я ощутила, как наяву, жар непогасшего вдохновения и гудящего внутри помещения костра с высоким пламенем до потолка.