1 000 000 причин для счастья - страница 7

Шрифт
Интервал


девочкой правильной в платьице сером и скучном.

Я здорова. Улыбка Чешира сливается с ковриком.

Спрячусь… И глажу кота за невидимым ушком.


***

Я Малыш. Золотым черпаком нахлебался ненужности.

Друга придумал. К ребятам во двор не пускал он.

«Не по статусу, сын. И не лги мне, квартира не душная.

Няня прикупит пропеллером битых бокалов».

Наркоманом дразнили и пальцем крутили насмешливо.

Карлсон молчал. Мы привыкли вдвоём, безо всяких…

Приземляясь на днях, замалинил вареньем столешницу.

Глупый летун… Отбирая, ворчал мне о благе.


***

Повзрослевшему Сванте соседка однажды понравилась.

Странная Элис. Студентка. Акцент иностранный.

Необычно тиха, одинока. Была ли красавицей?

«Кролик, – смеялась, – вина череды опозданий».

Поженились давно. Объясняют подросшему правнуку:

«Мальчик и вправду летал на огромном драконе,

а вот Нимбус-метлу зря хвалили, как самую плавную…

Позже расскажем о долларах, франках и кронах…»

Лиловы закат

Из наушников – музыка племени:
танец духа и воинский марш мне стучат.
Не понять, мир танцует ли, дремлет ли;
зыбким маревом воздух планеты измят.
Сандалеты к земле прикасаются
невесомо, неслышно, кошачьи легко:
африканской мелодии таинство
научило кружить, повернуть и – рывком…
Ангара, прикоснувшись ладонями,
остудила закат до лилового льда.
Охлаждённые звёзды не поняли,
что упали, ритмично добавив удар
по мембранам небесного купола.
Мне неважно, сколь правилен звук:
исцелённое сердце искупано
в перестуках сангбан* наяву.
Сангбан – средний афр. барабан.

Брошенный дом

Брошенный дом пропитался не-снами,
в которых ещё раздавались шаги.
Вместо улыбок – коты-валерьяна.
Живые и ладно, другого не ждал…
Ночью похрапывал шорохом ставен:
засовы давно унесли чужаки.
Полночь работала молотом рьяно,
из месяца выковав острый кинжал.
Топот ребяческих ног за верандой
фантомно касался пустых этажей,
эхо будил оживлённости в кухне —
кипело жаркое, пеклись пироги.
Дедушкин голос ворчал, что не рад он:
весь клёв испарился на третьем ерше.
Бабке казалось, чуток тугоухой,
что сетки с добычей совсем нелегки.
Хлопала штора с рисунком измятым
и солнечный свет из окошек мерцал.
Любящий дом заливался румянцем
от ласковых рук, протирающих пол.
Пахло до одури чаем из мяты,
растущей несорно в тени у крыльца…
Хлопьями пыль кувыркалась в пространстве.
К крыльцу грузовик покупателя полз.

Верка

Верка, девчонка приютская в сером пальто,