– Женщины пустыни чтят её, – с отстраненной горечью вздохнул Пауль, – я понимаю. Вас мало кто уважает, и без её защиты и суда – будут уважать еще меньше. В пустыне прав сильный. Увы, это не самый справедливый закон.
Забавно было слышать такое от мужчины. Хотя… Иные юнцы и рассуждали так, трогая сердца израненных и слабых девушек. Это же самый верный способ задурить несчастной голову – наобещать ей, что именно ты защитишь её от тяжелой жизни. Обычно такие болтуны потом оказывались точно такими же тиранами, изменниками и предателями, как и те, кто сразу после свадьбы “воспитывал” жену при помощи плетки.
– И все же, ты не любишь Сальвадор, Пауль, – делая глоток воды из протянутой ей фляжки произнесла Мун. Не то чтобы её были интересны причины его неприязни. Но все-таки, чуть-чуть…
– Нет, это не те слова, Мун, – Пауль качнул головой, – я Сальвадор люто ненавижу, и я на это имею полное право.
Ох, какие это были жгучие слова.
Он не лгал. Ей даже не надо было никакой магии, чтобы ощущать эту чистую, такую искреннюю ненависть, звучащую в его словах. От сердца шла.
Почему эта ненависть Сальвадор так задела – загадочно, конечно. Ей было больше ста лет, и она навидалась в своей бессмертной жизни и людей, и мужчин. Хотя этот смертный был не безнадежен хотя бы. И в глубине души, видимо, теплилась еще вера, что в мире существуют те люди, которые могут понять её промысел. Не только использовать, но и понять.
Этот – вроде бы понимал. Но уважать не начал. И ненавидел.
В общем, как ни крути – не победа.
– Ненавидишь? – наконец спросила Мун, поняв, что молчание как-то затянулось. – И право на это имеешь? Я могу спросить, почему?
Она чуть не спросила: “В чем суть твоих претензий ко мне”.
Ох, болтливый язык и глупое обидчивое сердце. Оно всегда такое было, когда Сальвадор прятала собственную сущность духа в человеческую оболочку, но что-то в этот раз получилось особенно быстро вспыхивающим.
Хорошо бы, если бы память осталась при ней. Не пришлось бы спрашивать. Но она знала лишь одно – с Паулем она уже сталкивалась раньше. Но воспоминаний об этой встрече у неё почему-то не было.
Пауль глянул на неё искоса и плотнее сжал губы. Ну вот и зачем было начинать, если не был намерен рассказывать? Все сильнее Мун казалось, что порчу на неё Эльяс наслал не только для “волшебной” ночи воспоминаний, но и для вот этого неприятного разговора. Ведь зачем-то же он её удержал в своем доме. Хотя… С Ворона могло статься просто так покапризничать. Он вообще регулярно поддавался каким-то порывам настроения.