И все же, Пауль выглядел недовольным, и по-прежнему молчал. Чем дальше, тем интереснее ей становилось. Нет, правда, должны же быть у этой ненависти причины. Какие? Она убила его отца, бросившего его мать с сыном под сердцем? Ну, это то, что попросилось первым. Но ведь без отчаявшейся женщины с разбитым сердцем, которая просила бы справедливости, Сальвадор бы свой суд не начала.
– Пауль…
– Я не люблю говорить об этом с пустынниками, – хмуро произнес Пауль, глядя куда-то мимо, – вы в своих духов верите. В слова чужаков – нет.
– Я выслушаю, Пауль, правда, – мягко шепнула Мун, касаясь кончиками пальцев его локтя. Она ощутила, как он вздрогнул от её прикосновения. Незаметно, еле-еле, но внутри-то наверняка будто молнии заплясали…
Ох, Пауль, до чего же ты… Мужчина.
– Это паршивая история, – Пауль недовольно скривил губы, не желая показывать свое волнение, – знаешь, после неё, возможно, ты перестанешь меня уважать как мужчину.
– Брось, герой, что такого ты можешь рассказать? – Мун рассмеялась, отстраняя на задний план сознания мысль о том, что слова “мужчина” и “уважение” в её уме редко сочетались.
– Глупость, – Пауль скупо улыбнулся, глядя куда-то вдаль, – вся та история очень походит на огромную глупость, вот только конец у неё слишком поганый для глупости.
– Ну, теперь я точно умру от любопытства, – совершенно искренне вздохнула Мун, – Пауль, тебе совершенно меня не жалко, да?
Она получила свой тяжелый красноречивый взгляд из-под сведенных бровей, тот самый, на который так напрашивалась.
Все-таки играться со смертными мужчинами иногда было весело. Ну, по крайней мере до того, как выйдешь за одного из них замуж, вот тогда-то и начинается основная часть “веселья”.
– Мой отец был эффинским механиком, – голос Пауля звучал хрипло и как-то отстраненно, как и всегда бывает, когда рассказываешь чужому человеку что-то очень для тебя важное. И Мун скрестила ноги поудобнее и даже чуть подалась вперед, чтобы не упустить ни единого слова.
Нет, серьезно, история ненависти к ней настоящей – это интересно.
Это всегда интересно, наблюдать за тем, как мужчины себя обманывают, прикидываясь невинными овечками.
А Пауль меж тем продолжал.
– Мой отец был механиком, а я и Рик, мой старший брат, в качестве купцов доставляли наши товары по городам, стоящим вдоль Дульха.