Автору приезжать в Москву, как многим «сорокалетним московской школы», нужды не было. Писатель родился в столице, по образованию лингвист, преподаёт в МГУ и в Московском психолого-педагогическом университете. Сфера научных интересов – стилистика как направление науки о языке: культура языковой коммуникации, межкультурная коммуникация и то, что обязан знать каждый филолог, – история литературы. В рассказах Яна Мищенко города нет – вообще никакого: москвич узнаёт в тексте столицу, житель Новосибирска, возможно, найдёт признаки своего города. Пространство текста здесь – плоская воронка, устремлённая не вширь, но вглубь. «Старые друзья» – городской рассказ о встрече давно не видевшихся приятелей. У каждого своя жизнь, какой-то быт, линия дружбы, совместной геройской службы или чего бы то ни было подобного вычеркнута из взаимоотношений героев. Слабое узнавание, какое-то убогое угощение, и бежать бы одному из квартиры другого, но время тянется, надо что-то говорить, иначе получится невежливо… Пьют чай – гость за рулём. «Они мазали слегка подтаявшее масло на хрупкое печенье. Печенье ломалось, роняя крошки на стол. Сергей аккуратно собирал крошки ладонью на столе в маленькую кучку…» Герои отчётливо современны, но противопоставлены хипстерам, деятелям IT-рекламы, содержателям шоу тик-токеров, хозяевам кафешек, купленных в кредиты, за которые им никогда не расплатиться, – всем тем, кто наивно считает себя креативным и современным жокеем, оседлавшим поток бытия. Один из ровесников, героев рассказа «Старые друзья», побогаче, другой оказался на мели, и сказать-то им друг другу, по сути, нечего. Автор видит пустоту, тщету случайного общения, и даже о цели визита – один привёз другому денег взаймы, – убедившись вдруг, что своя и чужая жизнь течёт сквозь пальцы, словно песок или тающий снег, герои почти забывают. Но за душой у каждого из них больше, чем у иных, – у них есть время.
Рассказ «Хлеб» подан в «салонно-деревенском» стиле, текст условно онтологический, не о хлебе насущном, а о восприятии жизни в старости. Ян Мищенко смело справляется с грузом банальности – темой отношения старшего поколения к хлебу как таковому, батону или буханке. Перед нами словно бескровная жертва, литературный вариант храмового действа. Очень несложный язык и система образности легко переносят читателя из обыденности застолья отца и приехавшего его навестить сына чуть ли не к православным мотивам, своего рода литургичности. «Хороший хлеб. Совсем не кислый». Писатель свободно погружает нас в прошедшее в настоящем – то время, которое переживают на наших глазах пожилые люди и которое обязательно будем переживать мы сами.