– Нет! Нет!
Вывернув ей руки и стиснув зубы, Тан-Тан отшвырнул Анис прочь. Она отпрянула, сделав пару шагов, и чуть не упала. Он был голый по пояс, и она ощутила его смрадное после сна дыхание. Значит, он только что встал и сразу принялся за работу. Он хоть успел пописать? В его непреклонном упрямстве было что-то пугающее. Она снова кинулась к нему, тяжело дыша, пытаясь воспрепятствовать. Уже было поздно спасать дорогущее дерево, но она не хотела стоять в стороне и смотреть, что он творит.
– Перестань, перестань!
Тан-Тан поднялся на ноги, удерживая расщепленную половицу в согнутой руке и отстраняя ее свободной рукой. Затем пошел к тяжелому окну. Она последовала за ним, ухватив изуродованную половицу. Возможно, ей удалось бы спасти хоть одну щепку, с которой она убежала бы прочь. А если бы оказала более решительный отпор, смогла его остановить.
– Не делай этого, Тан-Тан! Прошу: не надо! Пожалуйста!
Она цепко ухватила за его руку, а он поволок ее за собой. Словно муху. Наверняка кто-то услышит ее крики и подоспеет на помощь. Мас’[2] Баки и оба его сына из дома напротив. Но даже если соседи в эту самую секунду пересекут сад и взбегут на веранду, они все равно не успеют помешать Тан-Тану вышвырнуть половицу в окно.
Ей надо было пресечь его попытку избавиться от половицы. Иначе они оба потом будут с болью вспоминать об этом.
Серебристое свечение, шурша, искрилось вокруг ее кулаков. Она уже полностью проснулась и сосредоточилась. Ей не хватало сил, чтобы удержать его, но она могла сделать кое-что другое.
Анис Латибодар-Жозеф потянулась к мужниной шее и резко провела кончиком пальца по нежной коже.
Тан-Тан судорожно замер. Его глотка вздрогнула, точно петушиный гребешок.
Во дворе вдруг вспыхнула шаровая молния и с треском покатилась по траве, освещая пестрые садовые растения.
Тан-Тан сделал шаг вперед. Но она впрыснула заряд жидкой энергии в его тело, почувствовав, как та, пузырясь, вышла из нее прямиком в его плоть.
– Не делай этого!
Серебристый свет скользнул по его затылку вниз, озарив темную шевелюру. Его тонкий хохоток испугал обоих.
– Что с тобой такое, Тан-Тан?
Он выронил куски половицы на траву, и она собрала их, стараясь дотронуться до каждой щепочки и не обращая внимания на кусачие занозы.
* * *
Ее первая беременность случилась в холодный сезон семь лет назад. Тан-Тан тогда разбрасывал вокруг дома куски теплого воздуха, которые покачивались, словно водоросли на поверхности моря, и когда ее знобило, она укутывала в них плечи. Когда же солнце вернулось, она сильно располнела и стала раздражительной, и он массировал жене колени и брил голову, потому что ей нравилась такая стрижка, а из-за беременности волосы росли гуще и быстрее, чем обычно. Она сидела, намыленная, на веранде, а Тан-Тан устраивал целый спектакль, картинно взмахивая острым лезвием на глазах у людей, что, улыбаясь, проходили мимо и вскрикивали.