Сети Вероники - страница 11

Шрифт
Интервал


– Спасибо, Алеся.

– Ей еще две капельницы останется. Послезавтра у меня не получится, но что-нибудь придумаем. Кого-нибудь из наших девочек попрошу. За кого могу ручаться.

– Спасибо вам, – повторил он. – Дадите ваш телефон?

Она продиктовала номер, Игорь Павлович набрал его на своем телефоне и сбросил звонок, когда в сумке у нее запела Барбара Стрейзанд.

– И позвольте мне вызвать вам такси, – сказал он.

– Зачем? – пожала плечами Алеся. – Мне до дому пешком всего пятнадцать минут от метро.

– А метро какое?

– «Мякинино».

Услышав название станции, он достал телефон и открыл приложение для вызова такси. Спросил адрес, и она назвала. Он не давил и не командовал, но все его действия были так естественны, что возражать было глупо и не хотелось.

Машина подъехала сразу, центр же. В заднее окно Алеся видела, как Игорь Павлович идет к своему подъезду. У него была походка человека, который не задумывается, как он выглядит, потому что думает о каких-то более важных вещах. И потому что выглядит он очень хорошо.

Его дом был очень прост во всем своем облике, но остальные дома в Подсосенском переулке были куда более затейливы – московские, старинные, с лепными портиками и барельефами в виде женских лиц над окнами. Да и вся Москва такая, что Алеся не понимала, как это люди, когда едут в наземном транспорте, уткнутся в смартфоны и даже взгляда на все это не бросят. В центр она приезжала при любой возможности, но не на такси, конечно, поэтому смотрела сейчас в окно с особенным неторопливым удовольствием.

Широкими улицами ее не удивить – в Минске они такие же. Но в Минске все послевоенное, кроме, может, Троицкого предместья, а здесь не успеваешь взгляд переводить с одного времени на другое. Есть даже дома, которые еще до Наполеона построены! Алеся специально ходила смотреть такой дом на Тверском бульваре. Настоящая усадьба, в ней Герцен родился, и перед фасадом памятник ему, а в самом доме Литературный институт. Есть же, значит, талантливые люди, и немало, раз им целую усадьбу отвели под учебу. Вот как можно просто так, из ничего, взять и написать книгу? Непонятно и радостно.

Она улыбнулась тому, какими детскими вдруг стали мысли. Ну, сама же только что стыдилась того, что мыслями обабилась. Вот они и вернулись к обычному своему порядку, и Москва с ее огромной красотой этому помогла.