Я покосилась на Павла.
– Чего застыла? – насмешливо уточнил он. – Никогда не видела итальянской мебели? Парализовало от восхищения?
В глазах у него было столько высокомерия, что мне тут же захотелось по-родственному запустить в него нелепой вазой, приткнутой на столик у входной двери. Правая рука даже сама собой потянулась к «прекрасному», но я вовремя ее отдернула. Не хватало еще начинать первый рабочий день с погрома!
М-да… Руку-то я отдернула, но из груди невольно вырвался тяжелый вздох. Павел его засек и прямо расцвел.
– Ничего, – сказал он с наигранным участием, – когда-нибудь и у тебя интерьер будет не хуже. Но ты, конечно, обставишь все в розовом цвете.
– Не сомневайся, – парировала я. – В крайнем случае, в персиковом.
Он кивнул, пройдя к лестнице с коваными периллами, поторопил:
– Ну давай, систер! Подбирай варежку и двигай за мной.
Рука опять потянулась к вазе, но я снова сдержала порыв. Чертово искусство! Так и манит. Тряхнув головой, я погладила пальцами отполированную до блеска столешницу. От Павла и этот жест не укрылся.
– Синдром Стендаля? – с сарказмом спросил он. – Или синдром дефицита внимания?
– Иду! – буркнула я и поспешила за ним.
Мы поднялись на второй этаж. Там тоже было тихо, темно и мрачно. Павел распахнул одну из дверей, выходящих в коридор.
– Эта комната – твоя. Следующая – Виолы. Вот тебе, кстати, первое задание: понаблюдай, не плачет ли моя дочь по ночам.
– Хорошо.
Он втолкнул меня в мои апартаменты, а потом, зайдя следом, аккуратно закрыл дверь.
– Спасибо за помощь! – Я вспомнила о вежливости, одарила Павла самой лучистой улыбкой в мире.
Он опустил на ковер мои вещи, а потом, сделав шаг вперед, навис надо мною подобно скале. Мне отчего-то показалось, что он хочет поблагодарить меня за концерт в авто. В груди потеплело. А еще совершенно некстати вспомнились ощущения, испытанные мною совсем недавно в его объятьях.
– Какого черта, ты вырядилась как девочка легкого поведения? – Вопрос Павла прозвучал как удар хлыста.
Я даже ушам своим не поверила.
– Что?
С его лица, как по мановению волшебной палочки, исчезла насмешливость. Вместо нее проступило холодное раздражение.
– Быстро переоделась, и чтобы я больше не видел на тебе эти вульгарные шмотки! – рыкнул Павел. – Просто в голове не укладывается: ты как будто на трассу собиралась, а не к ребенку.