Прошло две недели, и пришло уже второе электронное письмо, а фотокарточки как не было, так и нет. В письме было пояснение – продолжение диалога, начало которого полагалось одним письмом, а продолжение могло быть в следующем:
«Дело в том, что в Лохвице есть дом, на котором висит табличка: “Здесь родился и вырос И. О. Дунаевский”. Но я уверен, – восклицал мой визави, – что на самом деле это не дом Дунаевского».
В этом месте мой исследовательский дух сделал стойку, как охотничья борзая.
«Этот так называемый дом Дунаевского находится не на улице Шевский Кут, – писал Олекса, – и был построен гораздо позже».
Так вот оно что.
Значит, то, что сегодня в Лохвице выдается за дом гения, на самом деле является просто имитацией? Кинотавом, даром памяти, но никак не правдой.
«А на улице Шевский Кут (сейчас улица Гоголя), – продолжал адресат, – находились синагога, которую [фотографию] я вам высылал, а также табачная фабрика Евеля Хаимовича Дунаевского». (Тут впервые следовала расшифровка тех самых легендарных «Е» и «Х», о которых я писал выше.)
Значит, Евель Хаимович…
Дальше было самое главное: «Сегодня и синагога, и табачная фабрика сохранились лишь частично». Ну, это я знал и без него.
Затем следовало: «На еврейском кладбище в Лохвице остались надгробные плиты, которые указывают, что там похоронены Дунаевские».
Меня потрясла надпись: «Здесь похоронен уважаемый, дорогой, насыщенный днями (вульгарные мозги некоторых переводчиков переводят это как «престарелый». – Д. М.) Мордехай Яков бар Хаим Галеви Дунаевский, умерший 5 июня 1902 года. Пусть будет его душа включена в цепочку жизни».
Я растерялся. Вот так да-а…
Дунаевских в Лохвице была целая колония. Не одиннадцать, как я сначала насчитал. Может быть, даже сотня. Но не черная. Могли ли они находиться друг с другом в родстве? – Несомненно! Браки между кузенами допускались и не считались чем-то зазорным.
Итак, они могли быть пятиюродными кузенами, троюродными кузнецами… и оставаться при этом Дунаевскими. А мы про них ни-че-го не знаем.
Евеля Хаимовича пришлось вернуть обратно в список. Я начал мыть полы и в этот момент под столом нашел завалявшийся огромный синий том в фиолетовом переплете, посвященный Исааку, – собрание воспоминаний его друзей и родных. Там же, на 338-й странице была та самая фотография его родительского дома, предоставленная братом Борисом.