Ведь была еще и мама, которая прекрасно играла и пела.
А еще отец.
И дядя Самуил.
(Ответ о дарованиях знал старший брат Борис.)
На музыкальных инструментах Цали Симонович не играл. В короткие часы досуга рисовал – обычно карандашом и только одни орнаменты, что всех немного удивляло.
Еще он не имел склонности к пению, а вот дядя Самуил… (Тут следовало взять паузу и многозначительно посмотреть на слушателей.)
У дяди был музыкальный слух и, похоже, абсолютный. Он превосходно владел гитарой и мастерски аккомпанировал певцам, которых по воскресеньям приглашал к себе домой. Одним из самых экзотических дядиных инструментов, более подходящим для эротических рассказов Боккаччо, была мандолина. Каким образом она попала в дом, оставалось тайной. Своей техникой игры Самуил удивлял слушателей, добиваясь протяжного напевного звучания, как будто это была дудка, а не струнный инструмент. Дядя научился играть еще на семи других инструментах сам, без посторонней помощи, пользуясь только самоучителями, которых у него было навалом. Откуда он их брал, оставалось загадкой. Но послушать дядину игру по очереди на всех инструментах соседи любили. Для этого существовало воскресенье, когда хасиды развлекались, перемывая друг другу косточки – в общем, проявляли свои лучшие качества.
Дядя… тятя… дитя… да…
Жрец музыки, ее единственный бескорыстный служитель в городе, который не получал от этого ни гроша. Он пытался передать свою страсть племянникам, отчего казался им колдуном – по крайней мере, так говорили сами взрослые, а младшие Дунаевские этому верили. Достаточно было увидеть, как дядя Самуил брал в руки скрипку и играл.
О, как он играл!
Наверное, ангелы в раю так не играют.
Но не это было ответом на вопрос.
Пару лет назад во МХАТе имени Горького мы с продюсерами Геннадием Кагановичем и Вячеславом Кагановичем готовили концерт под названием «Коллайдер счастья». Звучала лучшая музыка Исаака Дунаевского из кино и оперетт. Были собраны лучшие исполнители. Центральный военный оркестр Министерства обороны РФ под управлением Сергея Дурыгина, сопрано Анна Новикова и Елена Терентьева.
Упоительный момент.
Я должен был быть маслом на этом бутерброде. Выходить перед каждым номером с каким-нибудь рассказом об Исааке. Надо было попасть прямо в сердце тысячам зрителей. А времени – не больше пяти минут на выход.