– Пропустите, – велел я полисмену, и женщина шагнула вперед. – Вы?..
Она сорвала с головы фуражку, обнажив глубокий шрам от старого пулевого ранения, который напоминал пробор и выглядел иллюстрацией выражения «легко отделаться».
– Дора Гауптманн, сэр. Я мету набережные. Для компании «Каналы Кёльна». Тут на острове, сэр, к югу от Шлоссплац.
– И вы полагаете, что узнали покойного?
– Сомневалась, пока не увидела, что у него в кармане. Но теперь уверена. Этот деревянный шар и Железный крест ни с чем не спутаешь. Покойника звали Бруно Кляйбер, а деревянный шар был его куском хлеба лет, думаю, десять. – Она достала носовой платок, промокнула уголки слезящихся глаз, затем указала на запад вдоль Фридрихсграхт: – Если хотите, могу показать, где он работал.
– Спасибо. Буду вам очень признателен.
Мы двинулись вдоль набережной.
– Кляйбер играл в наперстки? – спросил я. – Мошенничал?
– Не-а. Шар слишком большой. Кляйбер заправлял уличной рулеткой под мостом Гертрауден. Каждое утро, ровно в девять тридцать, открывал свой стол и начинал катать шар. В это время у всех на рыбном рынке Кёльн кончается рабочий день. Они идут, покупают пару кружек пива или девку, которая не особо возражает против запаха, и иногда останавливаются сделать ставку у Кляйбера. Называют его стол «Маленьким Монте-Карло». Незаконное дело, конечно, но вреда-то никакого, да и не мошенничал он. Не нужно было Кляйберу мошенничать. Он вел честную игру, все про это знали. Железный крест, что он носил, был гарантией его порядочности. Кляйбер зарабатывал ровно столько, чтобы и дело оставалось прибыльным, и местные на него не обижались. А когда проигрывал, всегда платил, потому и продержался так долго.
– Ну, кое-кто все же обиделся, – сказал я, пока мы шли все дальше.
– Сомневаюсь я. Он был порядочным человеком, этот Кляйбер. У него всегда была припасена шутка для вас. Или монетка для какого-нибудь сопляка. Как по мне, кто-то захотел прибрать к рукам его наличность. Ту, что он держал в заднем кармане, чтобы расплачиваться за выигрышные номера.
– Похоже, вы хорошо его знали.
– Достаточно, чтобы сожалеть о его кончине. Он каждый день давал мне несколько монет, чтобы я выметала окурки, которые люди накидали под его стол. В таких делах он был щепетильным. Будто его местечко и в самом деле – красная дорожка в Монте-Карло.