Жена городского судьи, фрау Лайриц, вывесила из окон скатерть и свой воскресный салоп.
Это было замечено. Ей стали подражать. Это придало рыночной площади праздничный, веселый облик. Некоторые вообще были в восторге.
Никаких следов от боли разлуки! Никто не чувствовал необходимости прощаться с женами и детьми. Громкое ура по три раза, виват, везде ура!
Комендант произнес речь.
Затем мощно зазвучали духовые инструменты и барабаны.
Затем командование призывает отдельных капитанов:
«Внимание – Смирно, ты – прямой взгляд – Равняйсь – Внимание! – Отставить! – Ррр прямо вокруг – Вперед!»
Впереди адъютант на позаимствованном коне, за ним музыканты с турецкими колокольчиками и барабанами, потом комендант и вице-комендант, затем стрелки, караул и девять других рот – марширующей таким образом армии – влево, вправо-влево, вправо из закоулка того времени и мимо шахтного пруда, которому мы тогда доверили наших лягушек, по Вюстенбранду, чтобы добраться до самой столицы через Хемниц и Фрайберг.
За ними шла толпа родственников, провожая храбрецов на окраину города.
Но я стоял на пороге с очень дорогим для меня человеком, кантором Штраухом, нашим соседом, с Фредерикой, его женой, которая приходилась сестрой городскому судье Лайрицу.
У них не было детей, и меня звали помочь им в их маленьком хозяйстве заняться экономическими вопросами.
Я любил его горячо, однако ненавидел ее, потому что она вознаграждала за все мои усилия гнилыми яблоками или перезревшими рыхлыми грушами, да еще не позволяла своему мужу выкуривать больше двух сигар в месяц, по два пфеннига за каждую.
Мне приходилось покупать их для него у лавочника из-за того, что ему самому было стыдно покупать такие дешевые, и он курил их во дворе, потому что Фридерика не выносила запах табака.
Он тоже сегодня искренне обрадовался, увидев наши войска.
Глядя им вслед, он сказал:
«Есть что-то величественное, что-то благородное в таком энтузиазме по поводу Бога, Короля и Отечества!»
«Но что оно приносит?» – спросила жена кантора.
«Оно приносит счастье, настоящее, подлинное счастье!»
При этих словах он вошел в дом; он не любил спорить.
Я пошел к нам. Сел и задумался о том, что сказал кантор.
Итак, Бог, Король и Отечество, истинное счастье заключается в этих словах; я хотел, я должен был запомнить это!