– Ну, так у меня одежды никакой нету. Тапочки там…Может, кружка какая с ложкой. А почему вызов? Ты же лаборант? Или на дому анализы брать?
Мама улыбнулась так, словно сначала хотела заплакать, однако пересилила себя. На вопрос она не ответила.
– Ну, кружкой с ложкой мы тебя обеспечим, – улыбнулся в бороду невропатолог. А пижаму тебе мама сейчас привезет из дома. Пойдем-ка, я тебя определю в отдельную палату для ветеранов. Там пока пусто. Ветеранов уже почти не осталось.
Настю отвели в маленькую палату на две кровати. Мама уехала за одеждой. Тут же прибежала медсестра с набором пробирок и шприцом.
– Это че, из вены кровь брать? – испугалась Настя. Уколов в вену она боялась почти так же, как змей.
– Ну, что делать? Надо.
Александр Алексеевич кивнул медсестре на пациентку. -Ты давай, Катя, бери кровь, и по цито направь ее в нашу лабораторию. Как придут результаты – сразу сообщи.
Через десять минут Настя осталась одна в пустой палате с ватой на локтевом сгибе и полным хаосом в голове. «Что случилось?» Это была самая внятная мысль на текущий момент. Все остальное распадалось на фрагменты, которые беспрестанно крутились в голове, складываясь в самые немыслимые пазлы.
Дверь в кабинет широко открылась, в проеме показалась долговязая фигура ответсека Михаила Михайловича.
– На планерку, все! – сказал он куда-то в пространство и снова исчез в коридоре, хлопая дверями других кабинетов
– На планерку, на планерку, на планерку – удалялся его призыв дальше по коридору.
– Да-да, сейчас, – машинально сказала Юля, пытаясь закончить задание редактора: выгрузить последние новости за прошедшие выходные на сайт. Она была репортером районной газеты с оригинальным названием «Районные вести» и на пол ставки совмещала должность админа сайта.
–Ладно, потом доставлю, – махнула она рукой в сторону монитора, на котором светился знакомый логотип, и ,захватив со стола блокнот с ручкой, направилась в кабинет редактора. По пути прихватила стоящий у двери стул для посетителей – стульев в редакторском кабинете всегда не хватало. Когда Юля только устроилась в газету, стула на планерке ей не хватило. На предложение сходить за стулом она скромно ответила:
– Да, ладно, я постою.
На что Михаил Михайлович, глянув поверх очков своими глубоко посаженными рыбьими глазами, нудным голосом произнес: