– Так он что, пытается сорвать проект? – нахмурился генерал. – Ну посмотрим, богом клянусь, еще посмотрим.
– Не спать, сержант, – генерал хлопнул по спине задремавшего радиста. – Вызывай Райса, пока он не откликнется, понял?
Радисту пришлось назвать свой позывной только раз.
– Это «Альфа Браво Фокстрот». Слышу вас, «Дельта Эхо Чарли». – Голос у майора был усталый.
– Это «Дельта Эхо Чарли», – сказал генерал Дейн. – Нас достали эти твои голоса. Как понял, «Альфа Браво Фокстрот»? Мы не хотим больше о них слышать. Мы раскусили твою маленькую игру. Я не знаю, что ты там задумал, но обещаю, что спущу тебя на Землю и упрячу в санаторий строгого режима с такой скоростью, что у тебя дух захватит. Мы поняли друг друга? – Генерал со злостью откусил кончик новой сигары. – Прием.
– Вы проверили те имена и адреса? Прием.
Генерал посмотрел на Грошингера, который нахмурился и покачал головой.
– Конечно. Только это ничего не доказывает. Ну, есть у тебя с собой список с именами и адресами. Что это доказывает? Прием.
– Так проверили, говорите? Прием.
– Я говорю, чтобы ты кончал с этой херней. Сейчас же. Забудь про голоса, ты понял? Давай переходи к погоде. Прием.
– Просветы над зонами Одиннадцать, Пятнадцать и Шестнадцать. Плотная облачность над зонами Один, Два и Три. Над остальными зонами небо чистое. Прием.
– Так-то лучше, «Альфа Браво Фокстрот», – сказал генерал. – Без этих голосов значительно лучше, правда? Прием.
– Тут какая-то старуха, говорит с немецким акцентом. Доктор Грошингер там? Мне кажется, она называет его имя. Просит не волноваться так из-за работы, не…
Грошингер перегнулся через радиста и вырубил приемник.
– Это самая подлейшая выдумка, какую я только слышал.
– Давай все-таки послушаем, – сказал генерал. – Ученый вы или нет?
Грошингер с вызовом глянул на генерала, включил приемник и отошел назад, скрестив руки на груди.
– …говорит что-то по-немецки, – продолжал голос майора Райса. – Я не понимаю ее, могу только повторять, что слышу: Аллес гебен ди гойтер, ди унендлихен, ирен либлинген, ганц. Алле…
Грошингер выключил звук.
– Алле фрейден, ди унендлихен, алле шмерцен, ди унендлихен, ганц, – прошептал он. – Так оно оканчивается.
Он сел на раскладушку.
– Это любимое стихотворение моей матери. Что-то из Гете.
– Я могу еще раз его встряхнуть, – предложил генерал.