Дождавшись, когда Ярга с Гавриилом покинут границу и окончательно скроются в Свете, ангел, взмахнув крыльями, стремительно взмыл ввысь. Сделав пару кругов над долиной, усыпанной чёрными валунами, он ринулся вниз к тверди подобно соколу, падающему камнем на жертву. На мгновение показалось, что он хочет разбиться, но внезапно один из огромных валунов разверзся, являя в своём чреве бурлящую лаву, которая в миг поглотила воина Света. Чрево также стремительно захлопнулось, и Люцифер исчез, будто его вовсе и не было.
Спустя некоторое время из Света в сторону Тьмы промчался могучий Перун, который пересек равнину среза Сущего, заметив, как на пике скалы восседает Люцифер, охраняющий равновесие. Ангел не двигался и безучастно смотрел в одну точку, словно покинул разумом своё тело. «Надеюсь, он меня не заметил», – подумал Громовержец, стараясь избегать постороннего внимания к своей персоне, следуя в стан Тьмы по поручению совета. А через мгновение он растворился в бескрайних тёмных просторах.
Я был опустошён неожиданным предательством и попыткой родственников избавиться от меня. Словно вырвали какую-то часть души, и образовавшуюся пустоту заняли разочарование, гнев и желание отомстить. Этот шквал чувств захлестнул и терзал, не давая трезво оценить произошедшие события. В этом непонятном, душевном состоянии я и летел за своим братом, Вельзевулом, в его огненные владения. На миг показалось, что я – преступник, виновный в том, что посмел родиться, и теперь следую к месту заключения, где хозяин ада придумает самое страшное наказание, и мне придётся вечно осознавать свой проступок, испытывая жуткие муки. Забавно! Наверное, Князь очень бы обрадовался, если бы это было именно так. Возможно и Тьма… Нет! Я всё же не хотел верить, что мать желала мне смерти.
Сразу вспомнилась аллея каменных статуй, где наравне с виновными, по моему мнению, страдали и несправедливо осужденные мученики. Их не убили, а предали забвению. Хотя, наверное, лучше бы убили. Ведь муки, которые они испытывали – ужасны. В памяти всплыла невыносимая боль того окаменевшего существа, до которого имел неосторожность прикоснуться, и меня передёрнуло, словно она вновь пронзила душу. Мученик тогда щедро поделился своими страданиями, и моё тело их прекрасно помнило, а вместе с ними память явила и причину, приведшую несчастного изобретателя на аллею каменных изваяний.