– Благословен, – сказал Лукий, – во веки.
– Ты, Господи, восприявший плоть нашу ради нашего спасения, призри на смирение грешных, разреши их от уз Твоей кары, а меня, если хочешь, исцели от последней раны, за Тебя полученной.
И все, более ничего. Воцарилась тишина ожидания. Миг, кажущийся вечностью, который прорвало громовым раскатом.
– Харалампий! – голос шел будто с неба и с четырех сторон света, пронизывая душу всякого, кто его слышит, и усиливаясь через эту душу. – Светильник земной, озаряющий небо, друг ангелов и сожитель пророков, достойный Моего ответа! Я услышал молитву твою и принял ее. Да будет она во исцеление недугов тех, за кого ты просишь.
И тишина возвратилась. Лукий пошевелил рукой, потом другой, оперся ладонями о землю и увидел спину игемона уже без его лица. Нога не болела. Свет и покой исходили от старца.
– Я готов, отец, – сказал сотник. – Веди меня.
Страх и ужас
После того случая игемон Лукиан как будто поумнел. Он перестал преследовать христиан, опасаясь за свою шею, однако почел за благо доложить обстановку императору. Лукиан рассказал Северу, что в их славной Магнезии объявился некто Харалампий, успешно врачующий болезни и тем отвращающий людей от богов. Поскольку Харалампий христианин, то излечившиеся больные спешат принять христианство, предавая тем самым веру отцов. Вот такой осторожный, без излишних, по мнению игемона, подробностей, был сделан донос, после чего Лукиан тихо исчезает из нашей истории, подставив вместо себя императора.
Север христиан не боялся и решил действовать наверняка, защищая римских богов. На розыск Харалампия и для его ареста он отрядил аж три сотни вооруженных воинов, которые, конечно же, справились с этим делом, – отловить и привести в Антиохию опасного разбойника ста тринадцати лет отроду. Они вбили в его тело гвоздь и привязали к нему веревку, чтобы старец не сбежал по дороге от лихих воинов.
Старец-то на пути не сбежал, а вот конь заговорил. Ясным человеческим голосом. Он предупредил доблестных воинов, что их ждут неприятности и, если они не освободят Харалампия, то сами в свое время будут связаны жестокими узами. Нельзя сказать, чтобы воины, привыкшие понукать лошадьми, пропустили эти слова коня мимо ушей, но у них был приказ, нарушить который они не посмели.
А в это время преобразившийся в благородного мужа диавол предстал императору Северу, поделившись с ним душещипательной историей о том, как старец Харалампий своим чудодейством его, вельможного царя скифского, обобрал до нитки и пустил по миру, а счастливый некогда народ его вместе с войском увел в неизвестном направлении. Как раз в тот час, когда диавол заваривал кашу в голове Севера, воины и доставили Харалампия прямо во дворец к императору. Под впечатлением от услышанного, Север, полагая, что перед ним жуткий колдун и чародей, могущий одним взмахом руки превратить его в жабу, вонзил в грудь Харалампию три острых кола, повелев палить старца огнем до смерти.