– Что это? – не понял Монг, разглядывая пилюлю.
– Анальгетик, – уверенно ответил Томми.
Эзекиль взял таблетку и закинул её в рот. Через десять минут боль и правда притихла, хотя полностью и не прошла. Захотелось спать. Усталость и запредельное переутомление, вместе с красной пилюлей, затянули капрала в вязкое болото дремоты.
Поспать удалось недолго. Полчаса, не больше. Пилюля быстро прекратила своё действие и порезанное плечо вновь начало аккомпанировать раздробленным рёбрам. Проснувшись, наглая боль поспешила разбудить и своего капрала. Всё остальное время, до самого вечера, Эзекиль молча смотрел на танцующее пламя висящего на стене факела. Искр много, а света мало. Желто-оранжевые языки огня дрожали, порождая тем самым причудливые тени. Тени бегали по всему бункеру, словно живые. На секунду Монг почувствовал себя средневековым рыцарем прошлой эпохи. Он представлял, что сидит в древнем замке, где вот-вот начнётся бал. Представлял, как открывается дверь и в окутанный полумраком зал входят гости. Прекрасные дамы в пышных платьях, сопровождаемые статными кавалерами. Воображая, что он тоже танцует и кружится в вальсе с одной из этих дам, капрал мечтательно закрыл глаза.
Но потворствующую разыгравшейся фантазии тишину, нарушил грозный голос толстяка:
– Слышите? По-моему всё.
Сидящие рядом с ним солдаты взволнованно переглянулись. На их лицах появилась тревога, словно кто-то отдал приказ к наступлению. Возившийся со своими вонючими портянками Томми, задумчиво задрал голову. Все жадно вслушивались в тишину. А ведь и, правда! Звуки взрывов, что грохотали всё утро и весь день, наконец-то утихли. Утихли, словно их и не было вовсе.
Капрал задумался. Сколько же солдат погибло в этом наступлении? Сотни? Тысячи? Да и вообще, осталось ли ещё что-то от грозного авангарда, или они единственные из целой армии, кто сумел уцелеть? Если это так, то он и вправду начнёт верить в судьбу.
– Артиллерия заткнулась! Значит, Сигилиус всё-таки отступил, – радостно воскликнул Томми, уставившись на капрала, словно ожидая от него ответной реакции.
Но Эзекиль ничего не ответил. Он по-прежнему разглядывал факел, словно ожидая от него предзнаменования или какого-то другого знака судьбы. Судьбы, вера в которую становилась всё крепче.