У котят была своя люлька. Деревянный ящик стоял в сенях в тёмном углу. Дно его застелили тряпками, на которых лежала серая в крапинку Мурка. К ней прижималось четыре комочка: три таких же серых в крапинку и один чёрный в белых носочках.
Комочки шевелятся и начинают пищать. Глаза у них закрыты, и ходить котята ещё не умеют – ползают по тряпкам. Мурка сужает глаза до щёлочек и пурчит – «пур-р-р, пур-р-р».
– Сейчас есть будут, – сообщает Зина. – Не надо им мешать.
Мы смотрим на котят ещё немного и идём проверять Панку.
Малышка крепко спит, выпятив нижнюю губу и пуская слюни пузырём.
– Я тоже левела, когда была маленькая? – шёпотом интересуется Олюнчик.
– Ревела, – улыбается Лидяня. – И ты ревела, и Галка ревела.
– А потом проорались и выросли, – делаю я вывод. – Пойдёмте лучше во двор играть.
И мы пошли играть во двор, а дверь в дом оставили открытой, чтобы в случае чего, услышать Панку и прийти ей на помощь.
Играли мы, конечно, в дочки-матери. Олюнчик была малышом. Зина вынесла из дома покрывало, и мы завернули в него Олюнчика, как в пелёнку. Потом по очереди то баюкали её, то кормили молоком с ложечки. А Олюнчик периодически говорила: «У-а-а! У-а-а!»
Уже дома перед сном Олюнчик попросила, чтобы мы её снова укутали, как ребёночка. Мы завернули её в одеяло. Среди ночи я проснулась от чьего-то пыхтения – это Олюнчик старательно разворачивалась из своего конверта.
– Выросла, что ли? – поинтересовалась я.
– Вылосла.
– Ну и замечательно! А то столько хлопот с маленькими.
Я перевернулась на другой бок и сладко уснула, как младенец.
На следующий день тётя Дуня разбудила нас пораньше:
– Собирайтесь, девоньки, пойдём в гости к дяде Сану, – так она называла нашего дядю Сашу – своего брата.
Дядя Сан вернулся после войны, потеряв руку, но это не помешало ему стать председателем колхоза.
Дядю Сана все уважали. У него был большой красивый дом в самом начале Чащино.
Мы выбираемся из кроватей, бежим на реку умываться.
Река течёт вдоль всей деревни. Сама она узкая, но напротив каждого дома, мимо которого она протекает, заливается в вырытую яму – запруду. У каждой запруды установлен деревянный мостик, с которого удобно спускаться в реку.
Наш дом рядом с рекой, и огород заканчивается почти у самой воды.
Мы бежим босиком по утренней росе вдоль грядок, с мостика склоняемся над водой и умываемся. Вода утром прохладная, чистая-чистая.