– Я не знаю, – устало ответил магистр.
– Вы похожи на механизм, лорд Рейнхальд. Вы так же бездушны. Что произойдет, когда в вас кончится заряд?
– Вероятно, я упаду и умру на месте, – ответил он. – Но это произойдет не раньше, чем я перестану быть нужным своей стране.
– Убейте меня, лорд Рейнхальд, прошу вас. Я все равно ничего не скажу.
Он покачал головой.
– Нет, Элен, нет. Ты будешь жить. Жизнь лучше смерти.
– Любая?
– Любая.
– Мне говорили, вы убили Проклятого…
– Нет, – ответил лорд Рейнхальд, и Элен Бейли обмякла в его руках. – Я его не убивал.
Он обернулся, крикнул:
– Хагал! Дело принимает скверный оборот. Я ухожу. Меня здесь не было вовсе. Преступницу поймали вы.
Мартин коротко поклонился.
– Мне надо спешить, – сказал магистр, возвращаясь к поезду.
– Простите, – окликнул его Мартин, закинув тело леди на плечо. – Не могу понять, как вы здесь оказались, мой лорд?
– Я пришел Бездной. И уйду так же.
– Я думал, – начал было Мартин, стыдясь своего невежества, – что для прохода через Бездну нужна специальная подготовка.
– Я достаточно силен, чтобы не нуждаться в дополнительной стимуляции. Впрочем, – магистр поднял голову, глядя на вагон, к которому они подошли, – переходить из одного состояния в другое достаточно удобно на скорости.
Он отступил на пару шагов назад и легко, по-кошачьи пружинисто, вспрыгнул на крышу вагона. Только шелковая роба взметнулась и легла аккуратными складками. Хагал заметил, что магистр все это время был босиком.
– Господин Хагал! – бросились к нему целители в зеленых мантиях. Очень вовремя: плечо под тяжестью леди Бейли принялось ныть.
Когда он обернулся, магистра уже не было видно.
Женщина шла по ухоженной дорожке, ведущей к главному корпусу Дома Слёз. День только начался, светило солнце, пели птицы, но хрупкая фигурка в потрёпанной, местами грязной мантии, торопливо шагающая через огромный пустой парк, была словно полускрыта тенью. Следом за женщиной невысоко, чтобы только не примять травы, летел огромный, окованный железом сундук. И то, что было внутри него, желало выбраться наружу.
Она поднялась на крыльцо – рядом тяжело опустился сундук, – смахнула тыльной стороной ладони пот со лба, поправила посеревшую повязку на левом глазу. Спросила:
– Есть кто живой?
За её спиной засмеялись:
– Здесь, в Доме Слёз? Лишь живые мертвецы. Одни из них честно лежат в земле и удобряют почву, другие – притворяются, что всё ещё живы.