Звуковая дорожка 1
– Раз, два… Проверка записи… Звук отличный… Пишем!
«Пишем!», точно команда режиссера «мотор!» на съемочной площадке, прозвучало так твердо и уверенно, – со знанием дела, – что ему, казалось, мгновенно покорилась и умолкла даже лохматая черно-белая сучка, обычно прерывающая беседы своим звонким дружеским лаем. В квартире стало тихо. Женщина приподнялась в постели, подложив подушку под спину. На всякий случай я установила диктофон у самого изголовья. Голос моего респондента был слабым и негромким, а разговор долгим, поэтому я все время переживала, что что-то пойдет «не так», и каждую минуту поглядывала на экран устройства.
– Тетя Женя, давайте начнем традиционно – с ваших метрических данных.
– Родилась я четвертого марта тысяча девятьсот тридцать седьмого года в Кустанайской области в небольшом городке – административном центре Джетыгара. Но прожила там недолго – до тридцать девятого года. Потом у меня была другая семья…
– А та, в которой вы родились, какой была? Рабочего класса, интеллигенция? Чем занимались родители?
– Ой, я затрудняюсь ответить… Я только знаю, что тогда отец работал на золотодобывающей шахте. В тридцать девятом году пустился в бега – «нашкодничал». И ловеласом был таким же, как и мать. – Тут женщина смущенно засмеялась. – Это я уже по рассказам людей говорю… Но мы его любили больше, чем ее. Мы – это я и старшая сестра. Младшую сестру, Эльвирку, которая погибла, – попала под электричку в Новосибирске в юности, – я никогда не видела. Я покажу тебе ее фотографию. Я даже точно не знаю, какого она года рождения, потому что меня там уже не было. Вообще, мать старалась как-то обо мне не распространяться после того, как отправила меня на лечение в клинику в Москве.
– А как ваше отчество будет?
– Степановна я! А фамилия – Ладыжец! Всю жизнь! Я свою фамилию никогда не меняла. Да я и замуж-то ни разу не выходила… Но любовники были – не жалуюсь! Уж не знаю за что, но меня любили! – Последние две фразы она произнесла так по-детски игриво, что я почувствовала внутри, неловко признаваться, легкий отголосок зависти, и этот едва уловимый отголосок меня сильно огорчил.
– Наверное, потому что вы очень хороший, светлый человек, что нынче большая редкость! К сожалению! – сказала я, сама не веря в то, что говорю. Боже упаси, мое неверие ни в коем случае не касалось мною же данной ей характеристики, нет! Просто к этому времени я, увы, уже не верила в большую и чистую любовь только за красивую душу.