После погреба и сарая обращают на себя внимание две житницы, в коих помещались хлебные запасы. В одной из них было ржи сто шестьдесят пять четвертей без полуосмины, а в другой – овса триста сорок четыре четверти без четверика, в московскую меру. Хлеб сей слягся и сгнил: и в прежних росписных списках о том гнилом хлебе писано к Москве и послан опыт онаго, и ныне оный за гнилостию мерить не возможно. Житницы же, в коих помещается хлеб, ветхи, и кровля с них опала. А потому мука ржаная покупки князя Никиты Дулова, четыре четверти в рогожных кулях московской меры, для сбереженья находились у рясских солдат – у Поликарпа Носова с товарищами.
Наконец, в рукописи поименованы еще приказная изба, воеводские хоромы и тюрьма. Приказная изба, с сеньми, разделилась на три части («была тройная»), мерой – в длину девяти сажень с четвертью аршина, а поперек трех сажень с полуаршином; к ней приставлена была еще изба двух сажень с аршином. В приказной избе было два ветхих знамени – одно тафтяное, другое камчатое, и содержался постоянный караул, на котором прежде стаивали ряские солдаты из казаков и из драгунов, переменяясь понедельно, а ныне по указу великаго Государя и по грамоте из приказа военных дел стоят ряскаго уезда всяких чилов людей крестьяне. Приказная изба с сеньми и другая изба, к ней приставленная, ветхи, и кровля с них огнила и опала.
Воеводские хоромы стояли внутри города. Они были рубленые и разделялись на две части («двойня»). Перед ними была «повалуша», а между ними сени, да к ним преставлены две избы. И хоромы те ветхи, и кровля на них огнила.
Внутри-же города находилась еще тюрьма, которая поставлена была острогом дубовым, мерой – в длину семь, а поперек шесть сажень. Да был еще притюремок острожный трех сажень с аршином. И эти острожныя стены подгнили и расшатались до того, что тюремным сидельцам опасно было находиться в тюрьме. Кроме того, в той тюрьме была еще изба, в которой сидели тюремные сидельцы, мерой в полтретья сажени, – и изба эта ветха и кровли на ней нет. Да подле той тюрьмы еще изба караульная, мерой двух сажень и полтретья аршипа, ветхая-же, – потолок на ней огнил и кровли нет.
Этим и заканчивается описание градских знаний. Без сомнения были и другия здания, и, прежде всего, храмы Божии; но описания оных или вовсе не было, или же потеряно. А потому в сем последнем случае остается один источник – местное предание.