Он был какой-то слишком загорелый для такого холода, и на смуглом лице особенно ярко выделялись белые усы. Джо смотрела на все будто из-под воды: на торговца в его жилете, и на двух спорщиков, которые вздохнули почти одинаково, и на примерзшую траву под ногами, и на цветастые юбки женщин вокруг. Никому нет дела.
– Помилуйте, – вступил черноволосый, – но как именно испортилась рыба? От падения? Это влияет на качество рыбы? Я не осведомлен.
Рыжеволосый закатил глаза:
– О господи ты боже мой, «качество рыбы»! Если вы, господин торговец, так уж пострадали, то я пришлю людей, и они будут у вас в подручных целый день, идет?
– Вот ваших молодцов мне тут только и не хватало.
– Тогда чего вы хотите?
– Мне бы денежек…
Рыжеволосый процедил сквозь зубы:
– Сколько вам?
– Я могу заплатить, – сказала Джо, – я только вспомню, где… откуда я…
Рыжеволосый и Костюм переглянулись.
– Уведи девочку, будь так любезен, – сказал Костюм подчеркнуто ровным голосом, – я оплачу.
Рыжий скривился и кивнул:
– Спасибо, братец.
Джо шла за рыжим и пыталась вспоминать.
Некоторые истории обретают вес и смысл, только будучи пересказаны впоследствии. Рысь и Роуз относили свою как раз к таким.
– Когда-нибудь выйдет шикарная байка, – говорил Рысь, падая на кровать глубоким вечером.
– Это уже пьяная байка, – возражала Роуз, – и с самого начала было ею.
– Не, – Рысь закидывал руки за голову, что значило, что он всерьез увлекся, – для байки нужна смысловая завершенность. Ну типа: и потом, спустя два года, они вдруг поняли, что у них ничегошеньки не вышло. А мы ж не знаем, чем оно тут кончится, так что пока это всего только история.
– Про то, как ничего не выходило.
– Про то, как мы эпически лажали, я бы сказал.
Начать с того, что никакой Приют Рысь ни основывать, ни возглавлять не собирался. Он до сих пор помнил, как разлепил глаза и обнаружил, что над ним склонилась Роуз. Одновременно очень захотелось пить и чтоб она его поцеловала.
Вокруг творился бардак. Люди входили, выходили, мельтешили, пол был густо присыпан цементной крошкой; Роуз гладила его по волосам, в ушах шумело. Огромный красный зал был залит солнцем, и яркий свет нещадно слепил глаза.
– Что это за дом? – проговорил Рысь непослушным языком, пытаясь приподняться на локте. – Что это за место вообще?
– Вот уж не знаю. Это ведь ты сделал, а не я.